– Красивую женщину?
– Не могу судить, Ваша честь! – продолжал выстреливать слова легионер. – Какой-то грек принес! Зовут Ап… Аполлодор, вроде.
– Обоих сюда, немедленно!
Мешок[85] был самым обычным, в таких обычно приносили из прачечных белье. Клеопатра лежала в нем, как в погребальных пеленах иудеев. Цезарь видел такие однажды в Риме.
Счастливый, голый и мокрый, он, словно выброшенный из ванны какой-то силой, выскочил, в потоках воды, подхватив поданное кем-то сухое теплое полотно, и бросился к ней, чтобы скорее извлечь ее из этих пелен.
Она стояла перед ним в какой-то простой синей одежде, с одухотворенной решительностью готового ко всему человека, и выглядела красивее и взрослее, чем тогда на террасе, хотя и мертвенно-бледной.
Его поразило, насколько иной она сейчас была.
– Жива! Юпитер всемогущий, жива! И что придумала – постельный мешок! Опять нашла неохраняемый тайный ход? Неужели еще один?!
Она кивнула. Его бурная радость обрадовала и немного обескуражила ее.
Он бросился к столу, где лежали карты.
Обтер руки и быстрым движением подал Клеопатре один из свитков:
– Я набросал по донесениям план дворца. Что скажешь?
Клеопатра подошла к столу и, пока Цезарь вытирался, изучала чертеж.
– Все правильно, – сказала она наконец немного удивленно.
Он, придерживая полотно одной рукой, другой подал ей железное стило, обмакнув его в небольшой плоский сосуд на столе:
– Укажи все тайные ходы и подземные галереи, какие знаешь.
Она сосредоченно, уверенно отметила их на плане крестиками и линиями. Цезарь, как был в белой влажной ткани на плечах, вышел в смежный зал, где бессменно трудились штабные, и оттуда до Клеопатры донеслись его приказы.
Вернулся – радостный, возбужденный. Она так и стояла в своей синей шестяной столе.
– Я ждал тебя…. Очень ждал.
Она подошла к нему, положила свои прохладные и маленькие руки ему на затылок и несколько раз твердо надавила там, где уже с утра саднило предвестие припадка. Он закрыл глаза.
Боль отпустила.
Он был еще влажный, и она стала обтирать его – медленно и умело, словно рабыня. Руки, плечи, грудь…
– Я хочу тебя, – сказала она без всякого кокетства.
– Ты хочешь так избавиться от страха?
– Да. И на тебя – вся моя надежда.
Он закрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновениями. И сказал на латыни:
– Все будет хорошо.
Прозвучало уверенно. Но подумал он о том, что такого превосходящего по численности противника он не имел, пожалуй, со дня той ужасной высадки на открытый им остров Британния. И здесь ситуация была гораздо более запутанная.