Краем глаза Сэм следил за Сибиллой. Она полностью отдалась созерцанию катастрофы.
Запись закончилась. Никто не смел нарушить молчание. Атмосфера была гнетущая.
Сэм взял на себя смелость заговорить:
– Мне бы очень хотелось расспросить вас о том времени, когда вы работали на корабле. Узнать, что там произошло. И кто был тот загадочный мужчина…
Случилось то, чего он боялся: ему ответила сиделка. Она напомнила, что интервью может растянуться на несколько дней, а мадам Ширдун привыкла ночевать у себя дома, в Комо. Кроме того, ее состояние здоровья не позволяет вести долгие беседы. В общем, настаивать бесполезно. Сэм даже не пытался бороться.
Журналисту CNN разрешили задать несколько коротких вопросов.
Четверть часа спустя двигатель вертолета загудел, а лопасти принялись разрезать воздух, распространяя в округе запах керосина.
Сибилла Ширдун тепло попрощалась с Сэмом, с журналистом CNN, помахала небольшой группе людей, все еще стоявших за железными заграждениями, и поднялась на борт.
Шум усилился, вертолет медленно поднялся, развернулся вокруг своей оси и исчез в туманном декабрьском небе.
Рабочий в желтом дождевике и синих сапогах поливал корабль из шланга. Мерзко пахнущая тина сползала по корпусу корабля, постепенно обнажая изначальную краску бутылочно-зеленого цвета. Показалось имя корабля, когда-то выведенное золочеными буквами: «ПигмаЛион».
Сэм подошел ближе и позвал руководителя операции:
– Месье Верже, я бы хотел побывать на корабле с моим фотографом, это для газеты «Ньюсуик».
Жак Верже отрицательно покачал головой:
– Это невозможно, там небезопасно.
– Как думаете, получится попасть туда позже?
– Возможно. Но обещать не буду.
– Хорошо. У вас есть моя визитка. Позвоните, если что-то изменится.
– Можете на меня рассчитывать.
Комо, Италия, 5 января 2018 года
Сэм захлопнул дверцу такси. Голова гудела. Он сто раз пожалел, что, садясь в машину, сказал шоферу пару слов по-итальянски. Услышав, что приезжий говорит на его языке, таксист не умолкал всю дорогу.
Журналист с облегчением смотрел, как белый «фиат» удаляется по обсаженной кипарисами дороге.
Наступила тишина, изредка нарушаемая пением птиц.
Среди пышной растительности он заметил высокую черную ограду, но никакой постройки за ней не было видно. Небо над головой было пронзительно голубым, и, несмотря на разлитую в воздухе прохладу, казалось, что уже наступила весна. А ведь еще накануне он пробирался сквозь лондонскую хмарь. Как будто на другой планете!