Рождение сына на короткое время
сблизило супругов: как никак желанный наследник! Но вскоре дед с
обидой заметил, что мальчик на него совсем не похож. Голубоглазых и
рыжих в роду Назонов не водилось, да и Пульхры в своем вспомнить не
могли. У деда не было причин подозревать Пульхерию в неверности, в
дело явно вмешались боги, но их участие Назону не нравилось. Он
забросил жену, и стал проводить время с доступными женщинами. В
Риме такое было не редкость, и Пульхерия смирилась. Тем более, что
у нее был маленький Луций. Все бы шло своим чередом, не явись вдруг
Корнелия…
Разбогатев, дед с удивлением
обнаружил, как много у него родственников! Чуть ли не каждую неделю
к нему являлся какой-то Корнелий, прося, а то и нагло требуя денег.
Так вышло, что дед был единственным ребенком у родителей,
двоюродные братья и сестры хоть и имелись, но жили где-то в
провинции, поэтому поначалу дед с любопытством взирал на
объявившуюся родню. Кое-кому он ссудил немного денег (просто так
Назон не давал никому и ничего); не сумев ввернуть долг,
родственники исчезали навсегда, чему дед был только рад.
Подозреваю, что одалживал он родственникам не без умысла, потому и
не взыскивал с них долгов, хотя в других случаях действовал без
пощады. Когда родственные визиты деду наскучили, он заплатил
вольноотпущеннику из императорской канцелярии, и тот составил ему
подробный список всех Назонов – до пятого колена. Привратнику дед
велел при объявлении очередного родственника сверяться со списком,
и всех, не отмеченных хозяином, отправлять восвояси без долгих
церемоний.
Корнелия в списке отмечена не была,
но привратник ее впустил. Когда дед увидел просительницу, то понял
раба. Корнелии в ту пору минуло девятнадцать, она была матерью
двоих мальчиков, и женская прелесть ее расцвела. Худощавая,
стройная, с большими черными глазами и такого же цвета пышными
волосами, она неудержимо привлекала мужские взгляды. Лицо ее трудно
было назвать красивым: большой рот с пухлыми губами, вздернутый нос
и острый подбородок в Риме, воспитанном на классических греческих
пропорциях, прелестными не считались. Но сочетание столь
неправильных черт в одном лице неудержимо манило. Оно обещало
доступность. Худой, охромевший голубь влечет кошек больше, чем его
жирный, но здоровый собрат…