– И Тони говорит, ты должен нам полкуска, – сказал Фанте.
– А-а, это, – сказал я, – они у меня тут…
Я направился к столу.
– Не дергайся, лох, – засмеялся Данте. – Мы конфисковали твою пукалку.
Я отступил.
– Теперь ты понял, – сказал Фанте, – что мы не позволим тебе приятно дышать воздухом, пока ты должен Тони полкуска?
– Дайте мне три дня…
– У тебя три минуты, – сказал Данте.
– Ну почему? – спросил я. – Почему вы, ребята, говорите по очереди? То Данте, то Фанте, то один, то другой – и никогда не собьетесь?
– Мы тут кое-что другое собьем, – отозвались они хором. – Тебя.
– Это было бы неплохо, – сказал я. – Мне нравится. Дуэт.
– Заткнись, – сказал Данте. Он вынул сигарету и взял в рот. – Хм, кажется, я забыл зажигалку. Поди-ка, мудила, дай огоньку.
– «Мудила»? Ты с собой говорил?
– Нет, с тобой, мудила, поди сюда. Дай огня! Живо!
Я отыскал зажигалку, подошел, остановился перед одной из самых отвратных морд, какие видел в жизни, щелкнул зажигалкой, поднес огонь к его сигарете.
– Умница, – сказал Данте, – теперь возьми эту сигарету из моего рта и сунь в свой горячим концом вперед и держи, пока не скажу вынуть.
– Ну прямо, – сказал я.
– Анет, – сказал Фанте, – мы проделаем в тебе такую дырку, что эльфы из Диснейленда там смогут танцевать.
– Подождите минуту…
– У тебя пятнадцать секунд, – сказал Данте и вынул секундомер. Пустил его и сказал – Поехали, четырнадцать, тринадцать, двенадцать, одиннадцать…
– Вы серьезно?
– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три…
Я услышал щелчок предохранителя.
Я выдернул сигарету у Данте изо рта и сунул себе, горящим концом. Я пытался выделить побольше слюны и убрать язык подальше, но напрасно – меня достало, достало как следует, БОЛЬНО!!! Это было подло и больно! Я закашлялся и невольно выплюнул эту штуку.
– Шалун! – сказал Данте. – Я велел тебе держать, пока не скажу. Теперь придется начать сначала.
– Сволочь, – сказал я. – Убей меня!
– Ладно, – сказал Данте.
Но в эту секунду отворилась дверь и вошла Леди Смерть. И как упакованная! Я чуть не забыл про свой язык.
– Ого, – сказал Данте, – вот это краля! Ты знаешь ее, Билейн?
– Встречались.
Она подошла к креслу, села, закинула ногу на ногу, и юбка задралась еще выше. Мы прямо ослепли от этих ног. Даже я – а я их уже видел.
– Что за шуты гороховые? – спросила она меня.