– Ох, Аполлон! Талантище, а меры не знает ни в чем никакой. И художество и ум развиты чрезвычайно, вся наша литературная и идейная молодежь рядом с ним казалась, – дядя ткнул большим пальцем за спину в прошлое, – казалась в чем-нибудь недостаточной, именно на его фоне. У него и прекрасная теория органичности была, так и не прописанная до сих пор.
– А что она из себя такое? И я не полагал, что Аполлон Григорьев серьезный интеллектуал.
– Интеллектуал. И в самом высоком смысле слова. А органическая теория Григорьева заключается прежде всего в том, что любое идейное подчинение человека есть вредная секулярность, очень недолговечная по очередному историческому сроку.
– Что же, у него, долговечно?
– А оно одно единственное, друг мой: борьба добра со злом, с целью всё-таки победить последнее. Ум и душа для этого должны находиться в постоянном союзе, а мироощущение – говорит Аполлон – не может быть сокращено до идеи.
Однако в голосе дяди не прозвучало ноток будущей той победы, но скорее наоборот – выдал себя оттенок печали.
А я задумался о действительно странном изобилии идей и идеек, с которыми носится сейчас русский человек – вот подай каждому на его манер!
Разобщенность людская у нас чрезвычайная.
Не связанность с прошлым.
И будущее не по-разному даже видится, а скрыто оно за какой-то завесой.
Отвлекшись, я лишь следом уже впустил в сознание, что коляска наша остановилась и дядя с кем-то ведет разговор.
Рядом на тротуаре стоял человек лет сорока в зеленом мундире с синим обшитым золотом воротником – форма Канцелярии Его императорского величества. Дядя успел сойти к этому своему знакомцу.
Сейчас они глядели друг на друга после объятий.
Из сбивчивых слов обоих делалось ясно – не виделись много лет… да, с самой Кавказской войны.
А через минуту их разговор продолжался в коляске – представленный мне Дмитрий Петрович Казанцев жил на Садовнической, через которую было нам по пути.
– Так где ты именно, Митя?
– Я, Андрей, два года как служу во Второй экспедиции.
– Ух, как интересно! – дядя обратился ко мне: – Вторая экспедиция Третьего отделения, Сергей, занимается уголовными преступлениями.
– Вряд ли уж так интересно, – улыбнулся сидевший напротив.
Приятное лицо, «очень офицерское» – так бы и сказал почти каждый взглянувший.
В этот вечер мы всё-таки попали в Замоскворечье, но позже, просидев до того полчаса в Троицком трактире на Ильинке, оказавшемся у нас по дороге.