— К городу! — сказала я торжественно.
И мы полетели в ночь. Скорость охотящегося гепарда для нукты —
скорость послеобеденной прогулки.
Ветер свистел в ушах. Теперь мне не нужно было вытягиваться
точь-в-точь на позвоночнике, чтобы облегчить Аджи ношу, я сидела
как в кресле.
«Самки приручаемы», — билось у меня в голове. — «Самки
приручаемы, но мастер никогда никому не скажет об этом».
1
Я сапожник без сапог.
Я экстрим-оператор без нукты.
Через два часа уходит корабль. Центр по достоинству оценил мою
эффективность. Оказывается, Экмен уже много лет назад был признан
антисоциальным элементом и осужден. Мне не дали задания на его
устранение, потому что попросту не считали это возможным. А теперь
я получила хорошую премию сверх забросных выплат и устное
уведомление: ставится вопрос о моей реабилитации под другим именем,
и, соответственно, выдаче мне полноценного сертификата.
Я не настолько наивна, чтобы надеяться. Они выразились так:
«эффективный элемент персонала на заданиях особой категории».
По-человечески это значит — высококлассный киллер на зарплате. Они
ни за что не выпустят меня из-под колпака, хотя бы из соображений
безопасности.
Но они выдадут мне новое оружие.
Аджи увезли с Фронтира раньше, на грузовозе. Она уже снесла яйца
и легла на кладку. Чем дальше, тем она меньше со мной
разговаривала. Я успела потрогать и рассмотреть колыбельки ее детей
прежде, чем она начала на меня рычать. Яйца нукт красивые —
розовые, полупрозрачные. К концу срока становится видно, как внутри
спит малыш.
Через две недели прилетела команда с Земли, какие-то незнакомые
мне люди. С ними был мастер Михаль, моя первая любовь. Он сильно
постарел и обрюзг, стал совсем седым. Я почти не разговаривала с
эвакуаторами. Кажется, только поздоровалась, впустила и сразу ушла
в сторону. Они понимали, что со мной, и не тратили времени зря.
Сняли гнездо с пола — целиком, вместе с дремлющей Аджи. Крыша
ангара раскрывалась, но ее все равно пришлось разобрать, снять
створки, чтобы не побеспокоить самку, поднимая гнездо. Хозяин
разрешил. Он был там и смотрел на меня сочувственно. Хотя и не
знал, что произошло. У меня был убитый вид.
Много позже я подумала, что один из крупнейших «кемайловых»
вполне мог и знать о случившемся. И подозревать, что надето у меня
под одеждой.