— Я понимаю, что ты расстроена, Янина, — сказал он, когда
Кесума, горестно покачивая головой, поставила передо мной чай и
блюдо с домашними пирожками. Я была не первой, кого настиг подобный
удар, и они знали, что делать. Не стали зажигать верхний свет;
горела одна настольная лампа. — Но ведь жизнь не кончена. Не надо
так переживать. Ты экстрим-оператор.
Уже нет.
— Есть же питомник на Древней Земле.
Я отпила чаю, обожглась и закашлялась.
— Нет, — хрипло ответила я. Потрогала болезненным языком
облезающее из-за кипятка нёбо. — Нет питомника на Древней
Земле.
Дитрих вздрогнул.
— Ты о чем?
Уже все равно. Я казнена много лет назад. Я — то, что осталось
после казни. И меня скоро устранят. У меня не было сил
притворяться. С этими людьми я знакома несколько часов. Мой контакт
с ними исключительно делового характера. Я не должна им ничего
говорить. Не имею права. Но мне так нужно, чтобы меня хоть
кто-нибудь пожалел…
— Меня зовут Янина Хенце, — сказала я. — У меня специальный
сертификат.
Кесума замерла с тарелкой бутербродов в руках. Дитрих опустил
глаза.
Больше ничего не понадобилось говорить.
Они молчали несколько минут. Потом Дитрих поймал мой взгляд.
Сплел пальцы. На высоких австрийских скулах играли желваки.
— Подожди умирать, — сказал он и жестко усмехнулся.
Конечно, они знали. Они помнили, кто такая Янина Хенце. Моя
история задевала и их тоже. Они поняли, что означает мой
специальный сертификат и почему мне нельзя на Древнюю Землю. Это
совсем несложная загадка. Я бы на их месте тоже поняла.
Но они не стали мне сочувствовать. Я удивилась. Я не
предполагала, что кто-то вдруг станет действовать ради меня, без
всякой логической причины. Я не так наивна, чтобы надеяться.
— Ты ешь давай, — хладнокровно ответила Кесума.
— Это касается меня впрямую, — ответил Дитрих. И объяснил.
Он был старшим консультантом во время судебного процесса. Он
вынес заключение о том, что мое оружие действовало помимо моей воли
и без моего приказа. И все пять экспертов поставили внизу свои
подписи.
Меня должны были оправдать.
Но прокурор оказался мастером своего дела. Был слишком хорош.
Лучше, чем надо. Сверх меры.
Убийственно.
Я сидела, жевала и смотрела, как Дитрих размышляет. Его лицо
окаменело, взгляд медленно бродил по тесной кухоньке. В своих
браслетах он был похож на древнего германского воина. Кесума
включила полный свет.