Друид замер на пороге. Каменная
громада шевельнулась на своем подпоре, шерхнулась туда‑сюда и
тяжело осела, ощутимо придавив столбы, на которых покоилась.
– Н‑нет‑т‑т… – с натугой
выдохнул владетель, распрямляясь.
– Здравы будьте, коун
Рахтаварин, – почтительно поздоровался Тауринкс, отделяясь от
двери. Он понимал, как досадно было дородному владетелю уступить в
силе тому, кто принес сюда эту глыбищу, и чуял, что лучше бы не
тревожить его в таком настроении – но весть была важнее.
– И вам здравия и жизни долгой,
коун друид, – отозвался владетель Бхаалейна,
оборачиваясь. – С чем пожаловали, гость незваный?
– С дурными вестями, –
ответил Тауринкс и примолк.
– Ну что же вы? – с едва
заметной издевкой промолвил Рахтаварин ат‑Бхаалейн. – Это с
добрыми вестями медлить можно, они, как рябина зимняя, только слаще
становятся, а злые прежде урожаю срывать надобно.
– На твоей земле, владетель,
отворились стоячие камни, – проговорил друид и безо всякой
радости увидал, как омертвело брылястое лицо владетеля. – На
твою землю явились ши.
* * *
– И да здравствует
Коммунистическая партия Союза Советских Социалистических
Республик! – закончил Бубенчиков. – Ура, товарищи!
– Да славится в веках, –
перевел Лева, – отряд коммунистов единого народовластного и
народоправного государства.
Он уже не думал о том, что могли
понять из этого местные, потому что в голове у него безумными
восьмерками вертелась только одна мысль: «Боже, когда же все это
наконец закончится!»
Он предполагал, что из этой затеи не
выйдет ничего хорошего, что будет плохо, но ТАКОГО… такого он не
ожидал. Даже от Бубенчикова.
Собравшиеся крестьяне встретили
окончание речи озадаченной тишиной. Некоторые переглядывались,
кто‑то весьма выразительно пожимал плечами, но ни один из них не
произнес пока ничего, что измученный Шойфет мог бы истолковать
замполиту как восторженную реакцию «порабощенного классовыми
пережитками» населения.
– Что это с ними? – не
выдержал в конце концов сам Бубенчиков. – Почему это они так
странно стоят? Может, не поняли чего‑то?
«А не поняли потому, что какой‑то
примазавшийся к завоеваниям Великой Октябрьской социалистической
революции элемент не сумел правильно донести до них всю глубину
порыва лица лучших представителей мирового пролетариата», –
машинально продолжил за него Лева и ужаснулся.