– Нет! – отрезал
Вяземский.
Часы эти ему подарил вождь племени
мбеле – колоритнейшая личность, успешно сочетавшая племенные
традиции с докторской степенью Сорбонны и автопарком из трех белых
лимузинов, прокатиться на которых не погнушался бы и сам дорогой
Леонид Ильич. Вождь обладал забавным видением социализма, которое
однажды изложил Вяземскому в ходе полуторачасовой аудиенции –
Большая Родина Слонов поставляет ему на халяву оружия на пару
«лимонов» «зеленых», а он за это объявляет всем, что вот‑вот пойдет
по пути социализма и в качестве первого шага проводит
демократические выборы в свой новый гарем – кстати, в этом вопросе
советские товарищи тоже могли бы поспособствовать.
Вяземский тогда было едва не
посоветовал ему съездить на очередной фестиваль Дружбы Народов, но
вовремя вспомнил о нехороших слухах, ходивших среди местных про
племя мбеле в целом и самого вождя в частности, – учитывая то,
что простым каннибализмом местных не удивишь, жрали потихоньку
все… – и вовремя прикусил язык.
А еще полковник точно помнил, что
Аркаша Либин пытался купить у него часы уже пятый раз (предыдущие
четыре раза – именные «Командирские») и каждый раз наталкивался на
решительный отказ. Впрочем, отказов снабженец просто не принимал.
Вообще. Жить с ним рядом от этого становилось нелегко, зато
работать – одно удовольствие.
– Вот что, Аркаша, –
проговорил Вяземский негромко и, как мог только он, веско. –
Это тебе не Ангола. Это гораздо хуже. Поэтому мне нужен снабженец.
Такой, как ты. Чтобы в Сахаре мог льда добыть.
Польщенный Либин напыжился, отчего
стал совершенно шарообразен, и Вяземский в очередной раз испугался,
что его собеседник выкатится из кресла.
Самым забавным было, что Вяземский
почти не приврал. День, когда неимоверно небритый Аркаша с хриплым
матом в одиночку приволок откуда‑то ящик из‑под патронов, полный
дынь, стал для застрявшего посреди пустыни батальона счастливейшим
в жизни его бойцов. Откуда снабженец достал дыни, он так никому и
не рассказал – очевидно, считал профессиональной тайной, – а
чем он расплачивался, тоже осталось неясным, потому что ничего не
пропало. Злые языки поговаривали, что через девять месяцев по
Туркменистану забегают узкоглазые евреи, потому что больше у Аркаши
ничего при себе не было.
– Ну, – сдался Аркаша через
полчаса улещиваний и уламываний, – ладно, товарищ полковник.
То есть что я говорю – «так точно»! Так точно! И где мы будем
исполнять интернациональный долг? Среди каких гоим?