– Так и я говорю, –
отчетливо донеслось из‑за окна. – Кому он хочет повесить
лапшу? Ну какой, спрашивается, из него Иванович, когда отец его всю
жизнь был Шмулем и Шмулем же…
Полковник вздохнул и принялся бегло
просматривать разбросанные по столу бумаги.
Он как раз успел запихнуть в ящик
стола изрядно разбухшую синюю папку, когда за дверью раздался
дробный топот.
– Ну и шо ты имеешь мне сказать,
майор? Ой, простите, товарищ полковник, с очередным вас. И шо ж
вам‑таки нужно от бедного еврея, шо потребовалось выдергивать его
среди ночи из постели, да еще и не его, а молодая девушка, между
прочим, от таких фокусов запросто может заработать дефект речи,
а?
Вяземский потянулся было за новой
сигарой, но раздумал.
– Дело есть, Аркаша.
– Ой, да шо, не знаю я ваши
дела, товарищ полковник, – замахал руками вошедший. – Вас
опять будут посылать в какую‑нибудь Эфиопию или другую Тмутаракань
помогать местным макакам строить развитой социализм, хотя они и без
того спокойно жрали свои бананы, и вы хотите, шобы Аркадий Наумович
поехал на этот раз с вами, потому что в прошлый раз вам без него
было грустно и одино‑ко и некому было доставить свежий номер родной
газеты «Правда» погибающей от дизентерии части? Ну шо, скажете, я
не прав? А потом ваши подопечные макаки начнут запихивать снаряд не
тем концом, и то, что от вас останется, упакуют в банку из‑под
шпрот, и ваша безутешная вдова, рыдая, повиснет у меня на шее и
спросит: «Аркаша, ну почему ты его не уберег, почему не прикрыл
своим телом от вражеской пули?»
В качестве наглядного подтверждения
своих слов говоривший выпятил вперед и без того немаленький живот.
Вяземский решил, что за таким брюхом вполне мог бы укрыться
мотострелковый взвод вместе с приданной бронетехникой.
– Ну, так и оно мне надо, скажу
я вам, товарищ полковник? У меня, между прочим, справка есть. А еще
жена с пятью детьми и любовницы во всех крупных городах нашего
родимого Союза. Как в песне поется, – полковник заранее
сморщился, фальшивил Аркаша просто немилосердно, – «Мой
а‑адрес не до‑ом и не у‑улица, мой а‑адрес – Советский Союз!».
Вяземский нарочито медленно вытянул
из обертки сигару, щелкнул «зиппой» и с наслаждением вдохнул
душистый дым.
– Ты… все сказал? –
осведомился он, выдыхая почти идеальное колечко.
– Почти. Хорошие у вас, товарищ
полковник, часики. «Сейко», да? Не продаете, случаем?