Из двадцати человек, набившихся в
грузовой отсек «Си Найта», относительно невредимыми из изувеченного
корпуса выбралось восемь. Еще шестерых вытащили и уложили на
расстеленных поверх травы скатках.
Дуглас не относился ни к первой, ни
ко второй группе. Хотя сознание из него вышибло еще до падения,
очнулся он довольно быстро и помогал извлекать товарищей из
воняющих тлеющей краской обломков, не обращая внимания на ломящую
боль в висках. Правда, когда настал черед вытаскивать из вертолета
тела, морпех все же сомлел. Пошатываясь, он отошел в сторону, и его
стошнило. Пошарив на поясе, Дуглас нащупал флягу и в три глотка
осушил наполовину. Легче не стало, но кислый привкус во рту немного
отступил. Наверху, там, где колыхались потревоженные падением
вертолета ветви, шумел ветерок, но в нижний ярус леса его дуновение
не проникало, и высушить заливавший Чарнса холодный, липкий пот
было нечему.
Возможно, если бы сержанта Клелайна
не было среди тех, кого товарищи Дугласа вытаскивали в последнюю
очередь, события могли бы обернуться иначе. Но сержант лежал со
свернутой шеей – «Ал‑лабама, – мстительно подумал по этому
поводу Чарнс, – шея бордовая…». Капрал Пауэлл, которому
полагалось бы принять командование взводом, скрежетал зубами и
непроизвольно дергался, несмотря на морфий, пока один морпех держал
его за плечи, а второй накладывал шину на переломанную голень. На
добрых четверть часа взвод остался без командования. Солдаты
оказывали посильную помощь товарищам, кто‑то настороженно озирался,
но никому не пришло в голову отдать приказ уйти с места аварии или
занять круговую оборону. Впрочем, это едва ли сделал бы и ныне
покойный сержант.
Лес окружал место падения «Си Найта»
даже не сплошной стеной – это было бы понятно и хоть как‑то
соотносилось бы с понятиями Дугласа Чарнса о джунглях (раз это
дикая страна, то в ней должны быть джунгли – так он считал,
поскольку это было разумно, а разумное мнение морпех очень уважал).
Великанские стволы местных секвой торчали из земли, как высотки, и
нормальные деревья служили им чем‑то вроде подлеска, в котором, в
свою очередь, был собственный подлесок, правда, не очень плотный –
если постараться, можно выбрать место с хорошим обзором. Но вот
деревья эти были самые обычные – клены, дубы, какие‑то еще,
знакомые Чарнсу только на вид, – и подлесок самый нормальный,
из молодых деревец, ежевики (или малины? черт ее поймет, пока не
созрела) и прочего в том же духе. Обыкновенный лиственный лес, если
бы не покрытая корой почти прямая стена, у которой дотлевали
обломки вертолета.