«Это точно Советы, – думал
Чарнс, проламываясь сквозь кусты, точно лось, – больше некому.
Только эти маньяки могли дать дикарям такую пушку. А парень в
джинсах – наводчик. Или спутник молотит с орбиты? Да нет, это я
«Звездных войн» насмотрелся…».
О том, что на самом деле делал юноша
за спиной владетеля Дейга, Дуглас Чарнс так и не догадался до той
самой секунды, когда метко нацеленная стрела пригвоздила его к
стволу векового дуба. Силы удара, превратившего его тело вместе с
бесполезной винтовкой М‑16 в пар, морпех уже не почувствовал.
* * *
Капрал Пауэлл очнулся от холода.
Собственно, от холода его начало трясти стыдной, крупной дрожью, а
уже эта дрожь отозвалась нестерпимой болью в стянутых накрепко
запястьях.
«Суки», – было первой его
мыслью. Потом капрал вспомнил, что случилось до того, как он
потерял сознание, и от ужаса открыл глаза.
Произошедшее на поляне он не мог
объяснить никак. В секретное оружие красных он не верил, будучи
твердо убежденным в военном превосходстве родной державы вообще и
ее флота – в частности, а особенно – лучших представителей флота,
морской пехоты США. А другого объяснения капрал Пауэлл не видел.
Поэтому череда огненных вспышек, пожравшая его товарищей,
заставляла его память шарахаться и отступать.
Зато отчетливо вспоминалось
остальное. Грубые руки, зашвырнувшие раненого на спину огромной
вонючей лошади. Бесконечная скачка по лесным дорогам, пока не
прошло действие морфия и боль в ноге не заставила капрала
отключиться. Резкие, неприятные звуки чужого языка, запах кожаной
одежды и гари… гари…
В комнатушке гарью не пахло, хотя в
держателях на стене горели две керосинки. Огоньки трепетали в
стеклянных трубках, отбрасывая причудливые тени на голые стены.
«Спокойно, солдат, – уговаривал
себя Пауэлл. – Спокойно. Твоя задача – выжить. Дождаться, пока
наши не разнесут это змеиное гнездо по камушку. Тоже мне,
герильерос нашлись». Ему не очень верилось в грядущую подмогу, но
капрал отчетливо осознавал – если он не заставит себя поверить в
неизбежное, пусть и нескорое вызволение, то попросту свихнется, не
дождавшись ни допросов, ни пыток. Или тихо сдохнет от холода и
безнадежности.
Чтобы отвлечься от озноба и боли,
капрал принялся осматриваться, насколько позволяли путы. Даже его
неподготовленному взгляду ясно было – это место не предназначалось
в пыточные камеры. Раньше тут была кладовая или ледник – на стенах
остались тени от полок и шкафов. Потом все барахло отсюда вытащили,
а на его место приволокли здоровенный дубовый верстак. К верстаку
привязали одного неудачливого капрала.