Подходит Ольга Владимировна. Останавливается рядом, чуть касаясь моего плеча своим бедром, плотно обтянутым симпатичной, грубой (под холст) фактуры юбкой. Внимательно смотрит, сравнивая – что у меня на планшете и что в натуре.
Я, вместо того, чтобы, как обычно, отодвинуться немного в сторону и не мешать преподавателю оценить мою работу, наоборот, слегка, едва заметно, прижимаюсь плечом к ней. Не особо отдавая отчёта своим действиям.
Она на мгновение сбивается в своих рассуждениях, замолкает, а затем продолжает мне объяснять что, на её взгляд, можно изменить в постановке. Голос её немного звенит:
– Тебе не кажется, Витя, что в центре композиции чего-то не хватает? Какая-то пустота у тебя там.
– Да, – соглашаюсь я. – Действительно – пустота, Ольга Владимировна. Пустота, – повторяю я, уже думая о чём-то своём.
– Пойду, подберу что-нибудь из реквизита, – продолжаю я.
– Да, сходи, посмотри, – говорит она мне. И, отходя к другому человеку, коротко смотрит мне в лицо.
Я чувствую, что, то ли бледнею, то ли краснею и, что сердце, вдруг, подпрыгнуло и с места, да в карьер – застучало; будто стометровку бросился бежать.
Чёрт! Что это со мной, – завертелся в голове вопрос, пока рылся в груде искусственных фруктов и овощей, – неужели влюбился в неё?
Слегка трясу головой, чтобы немного в себя прийти. Выбрав зеленовато-желтоватое с розовым боком яблоко, возвращаюсь на своё место. Добавляю его к постановке. Да, действительно лучше. Всё смотрится более живо, цельно.
Яростно включаюсь в работу. Ну, сейчас я им покажу, как надо писать! А то – кому экспрессионизм подавай, кому «фотографизм» и, вообще», хренизм и фигизм какой-то подавай. Так сразу и не разобраться. А надо просто писать – от души! И любить то, что пишешь! И просто любить. Кого-то. Например, Ольгу Владимировну.
Чувствую, как опять, начинаю краснеть. Вот чёрт! Делаю глубокий вдох, выдох, вдох, выдох. Кажется – всё в порядке.
– Ты что там пыхтишь, как паровоз? – Говорит мне Пашка. – Смотри, от усердия не слопай свои фрукты – они из папье-маше, не переваришь; без ста грамм.
– Не боись, тебе оставлю – как лучшему другу! – Я ему. – А пыхчу потому, что чувствую себя на самом деле паровозом, счастливым паровозом. Как раскочегарюсь – ни одна зараза не остановит! Поглядим, у кого на финише круче будет nature morte.