Я вдруг понял, что отец старше, чем кажется, старше, чем ему
есть на самом деле. Боевые раны крепко подорвали его здоровье, и,
хотя он по-прежнему силен и ловок, по-прежнему остается опасным
противником в сабельной схватке, тот день, когда старческая немощь
выбьет рукоять клинка из его руки, настанет очень скоро. И пусть
отец в глубине души знает об этом, сам себе он вряд ли признается —
скорее уж будет до последнего отрицать неизбежное.
Возможно, те мгновения безмолвного прощания с родителем стали
определяющими в моем выборе, ибо внезапно накатившая жалость к
отцу, к его нелегкой судьбе честного вдовца и мстителя, жалость к
его увечьям, была очень сильна. Настолько, что заслонила прочие
чувства и мысли, и, хотя я старался не думать об этом, столь
сильное чувство было лишь верхним пластом гораздо более глубокого,
всеобъемлющего — имя которому есть любовь.
Но в тот миг между любовью и долгом я выбрал последнее и покинул
шатер отца, твердо решив спасти жизни своих истинных соратников. Но
каждый шаг давался мне все труднее...
Раздираемый противоречиями, я остановился у самой кромки воды и,
не в силах сделать больше и шага, склонился над серебристой гладью
реки, отразившей вдруг мое лицо.
Кто я?
Брат ени чиры.
Но почему я узнаю в отражении лицо склабина? Почему вижу в нем
отцовские черты?
Так ведь я его сын. Сын барона Владуша Руга, нареченный при
рождении Аджеем. Сын, силой отнятый у родителя, против воли
разлученный с матерью и брошенный выживать в корпусе. Я его
сын...
Ранее я не знал всей правды, и отец был вырван из моего сердца,
забыт... предан. Но теперь-то мне ведома истина, и отказаться от
своего второго «я» мне также невозможно — вот что я понял в тот
миг, стоя у реки.
Моя жизнь была поделена корпусом на «до» и «после»: в миг, когда
родился будущий воин Алпаслан, маленький, забитый на кухне и никому
кроме мамы ненужный, Аджей Руга умер... как мне казалось. Ему было
всего семь лет, и я давно забыл, каково быть им... Но близость с
отцом, общение с ним на протяжении долгих пяти дней пути неожиданно
воскресили в душе того самого маленького ребенка, кому отчаянно не
хватало родительской любви, полноценной семьи, крепкого плеча и
защиты отца. Любящего нас с мамой родного отца. Брошенного скорбеть
один на один с собственной ненавистью и всепоглощающей жаждой
мести.