Взрослые тоже проходили комиссию, но не чаще, чем раз в полгода. Дэн и Лея ездили в одну и ту же клинику, к одному и тому же врачу. К доктору Эвансу. Он-то и подделывал результаты.
Эвви открыла дверь своей комнаты. Будь она человеком, ее уже точно стошнило бы от перевозбуждения.
Маленькие пальчики нервно вздрагивали, крылышки носа трепетали, стараясь уловить даже малейшие изменения вокруг.
Ей хотелось сбежать по лестнице, сделать все как можно скорее, ведь она боялась, что кто-нибудь увидит, как она бессовестно нарушает законы собственного дома, но… иначе она не могла.
Она продолжала соблюдать осторожность и медленно спустилась по лестнице, зная, что теперь сердце точно может ее запутать, и она рискует свалиться.
Последнюю ступеньку она все-таки пропустила, страшно испугавшись. В какой-то момент ей показалось, что она будет проваливаться в пустоту вечно.
Облегченно вздохнув (пропущенную ступеньку можно было считать чуть ли не самым страшным событием ее жизни), она устремилась к входной двери. Эвви прислонилась к холодной металлической поверхности и прислушалась. Там было тихо. Только эхо сердцебиения.
Она вдыхала сладковатый воздух, что с трудом просачивался сквозь плотно закрытую дверь.
– Прости, папочка, – прошептала Эвелин и повернула замок.
Дверь оставалась закрытой, и сомнения внутри ребенка росли.
Ведь родителям нужно доверять больше, чем своему сердцу, верно?
– Мамочка, если ты не солгала, я больше никогда не буду сомневаться в том, что ты говоришь! – горячо пообещала девочка и толкнула дверь.
Утро только родилось, солнце только показалось над крышами далеких соседних домов (дом, где жили вампиры, был огорожен высоким забором, до которого от крыльца было не меньше ста метров).
Свежий живой воздух ударил Эвви в лицо, и чуть не сшиб с ног.
– О, звезды… – вымолвила девочка, задыхаясь. – До чего волшебный запах.
Но дальше было больше. Свет. Свет, который не останавливали плотные шторы, свет, не созданный бездушной лампой.
СВЕТ.
Ей нужно только шагнуть вперед, и он ее коснется.
– Почему же так страшно?…
По лицу малышки потекли слезы: она никогда не видела ничего прекраснее рассвета, дня, который родился, чтобы принести с собой что-то прекрасное.
Потому что такое утро не может притянуть за собой плохой день.
Эвви перестала дышать, она даже не стала смахивать с лица слезы, которые загораживали все вокруг и делали недостаточно четким.