Сумрак на улицах становился всё
плотнее, хотя солнце ещё не опустилось за горизонт — сказывалась
высота домов. Пусть городок у нас небольшой, но близкие каменоломни
позволяли отстраиваться с использованием этого прекрасного
материала. Поговаривали, что даже один из заезжих купцов, ведущий
дела в Сильных городах, очень удивился такому количеству высоких
каменных построек и мощенным улицам. После этого наш бургомистр
расхаживал с важным видом не менее полугода.
— Думаю, мы оставим допрос
этого человека на потом, раз уж он всё равно ничего
пока не говорит, — сообщил господин Глен, ловко обшаривая
пленника в поисках оружия. — А сейчас наведаемся
к бургомистру и выясним, что ему известно...
В сапоге мастера Фонтена нашёлся
небольшой стилет, который интерфектор просто отбросил куда-то
далеко в сторону.
Закончив с обыском, мы подошли к
невысокой оградке особняка и господин Глен, который, оказывается,
обладал изрядной силой, с лёгкостью перекинул пленника через неё. Я
же перелез самостоятельно.
— Господин Глен, —
я припомнил о своём желании попросить Клинок, — раз
уж вы не изволите использовать в битвах
с порождениями зла весь арсенал уготовленного для такой благой
цели оружия...
Не знаю, почему из меня
вдруг полезли эти витиеватости, наверное, от волнения,
но я сбился и запутался в собственных словах,
не сумев окончить мысль. Однако интерфектор понял
и так.
— Нет. Оружие не дам. Тем
более Клинок, — он говорил короткими рублеными фразами.
— Свидетелю не положено.
Я, конечно, расстроился,
но виду не подал. Раз не положено свидетелю оружие,
то и не надо.
Трёхэтажный дом с большими
застеклёнными окнами имел несколько входов, но ближайший был
закрыт, а тратить время на поиски других Бернард Глен,
видимо, не хотел. Как следует размахнувшись, он засадил
локтём по дорогущему стеклу и сразу же ринулся
внутрь. Острых осколков можно было не опасаться —
кольчуга надёжно защищала от таких мелочей.
Через мгновение интерфектор выглянул
и сделал знак, что можно заходить. Первым в оконный проём
полез мастер Фонтен. Было ему крайне непросто — мешали
спутанные ноги, вынуждающие делать совсем коротенькие шаги.
Но он справился, не проронив ни звука.
Следом в особняк забрался
и я.
Скудный свет попадал только через
окна, а потому в комнатах царил густой полумрак. Вообще, казалось,
что в доме никто не живёт — не было ни случайных звуков, ни скрипа
половиц, ни отблесков фонарей или свеч.