Удар! Спина, повстречавшаяся с
оградкой особняка, болела, перед глазами какое-то сплошное
мельтешение, а грудь сдавило отсутствием воздуха. Глубокий вдох и
прохлада, наполнившая лёгкие, принесла облегчение.
Что-то произошло, но что именно
я понял, только когда увидел распластанную на земле тушу
бургомистра и господина Глена, отбивавшегося в доме сразу
от нескольких противников, которые лезли, мешая друг другу
и устраивая давку.
Судя по всему, он выкинул тушу
упокоенного, наконец, управителя, которая и сшибла всех нас с ног.
Даже упыря. Вон он, поднимается, как ни в чём не бывало, и
осматривается по сторонам. Видимо, решая, что предпринять дальше —
напасть на интерфектора или оставить его заботам мертвецов.
Двигаться совсем не хотелось,
а хотелось просто лежать и дожидаться конца. Но отец
всегда говорил, что как из выпитой чаши можно добыть ещё
капельку вина, так и в человеке обязательно есть немного
сил, каким бы опустошённым он ни был. А значит,
нужно брать себя в руки и действовать, ведь помочь
господину Глену больше некому — мастер Фонтен лежит без
сознания, да ещё и связанный. Ему бы кто помог.
Тем более, я заметил
на огромном пузе бургомистра Клинок, который его убийца
то ли не посчитал нужным забирать, то ли просто
не заметил. Перебарывая подкатывающую дурноту, я подполз
к нему на четвереньках и потянул кинжал
из ножен. И когда оружие уже почти было у меня
в руках, господин Глен прокричал срывающимся голосом:
— Нет! Он не упокоен! Чёрное серебро
его не берёт! — в словах мужчины чувствовалось отчаяние. —
Беги!
Легко было сказать, да трудно
сделать. На карачках особо не побегаешь, а встать
на ноги я пока не мог — голова продолжала
кружиться.
Однако когда мертвяк зашевелился,
я вновь припомнил отцовскую мудрость и кое-как
поднявшись, засеменил в сторону. Теперь у меня было два
кинжала: в одной руке — стилет, который я так
и не выронил, а в другой — Клинок. Что
делать с этим богатством, правда, было не совсем
ясно.
Упырь, к слову, решил сперва
разделаться с мастером Фонтеном, лежащим прямо под окном, что
было довольно глупо — тот, связанный
и в беспамятстве, представлял наименьшую опасность.
Но видимо, тёмные сущности, как и люди, умны далеко
не все.
Наверное, правильнее было бы
сейчас убежать и оставить интерфектора разбираться
с порождениями зла самостоятельно, ведь это его обязанность.
Но поступить так я не мог,
да и не хотел.