Бертран вызывающе взглянул на Франсуазу. Она с равнодушным видом поедала желе. Скандал не получался. Барона такое положение дел явно не устраивало, он хотел окончательно унизить жену и получить максимум удовольствия за день, как физического, так и морального.
– А знаете ли вы, баронесса, что Лили в интересном положении? И, между прочим, от меня, – с гордым видом заявил Бертран.
Он сознательно наступал на больную мозоль, рассчитывая тем самым вывести холодную Франсуазу из терпения.
– Ваша Лили, Бертран, обслуживает не только вас, но и всю округу. Возможно, она в положении от конюха или плотника. По крайней мере, mater semper est certa![6] – Франсуаза имела способность к латыни и ловко употребляла острые словечки, половину из которых барон просто не понимал, досаждая тем самым любезному супругу.
Остриё попало в цель. Барон закипел, глаза застелила красная пелена:
– Да вы, сударыня, даже от конюха забеременеть не можете! Ваш живот – кладбище для всего живого! В постели вы были холодны как лягушка. Я с вами не получал никакого удовлетворения! Вы не женщина, а монашка!
Франсуаза спокойно расправилась с желе и налила в кубок вина. Бертран совершенно взбесился и заорал:
– Имейте в виду, я признаю ребёнка Лили законным, а с вами claves uxori adimere[7] и отправлю в монастырь! Вам там самое подходящее место!
Франсуаза прекрасно понимала, что все эти вопли – пустое, а латынь мужа как всегда ужасна и сказана невпопад. Никогда барон с ней не разведётся, а тем более не отправит в монастырь. Она – Монтескью по происхождению, и с этим её отвратительный супруг вынужден считаться. Бертран и сам всё понимал. Но в данный момент его захлестнула животная ненависть к жене:
– Ах так, любезная супруга! Вы даже не желаете ответить?!
Озверевший пьяный барон подскочил к жене, дыша перегаром ей прямо в лицо. Франсуаза не шевельнулась и стояла с гордо поднятым подбородком.
Своим спокойствием она довела супруга до бешенства, он уже не соображал, чего хотел больше – унизить её морально или надругаться физически. Барон выбрал второе. Он схватил жену и, опрокинув на стол лицом, задрал её многочисленные юбки. Франсуаза попыталась вырваться.
– Не смейте прикасаться ко мне, грубое животное! Я вас ненавижу! Отпустите! Я вам не крестьянка!..
– Неужели?! – с пьяным злорадством захохотал тот. – Лучше бы вы были крестьянкой! Я – ваш законный муж, а вы – моя венчанная жена и обязаны мне подчиняться! Вы отказываете мне в том, на что я имею полное право! Nupta virum timeat!