Не говоря ни слова, он стянул кеды, плюхнулся на пол и прислонился спиной к стене за нами. Джек, до того момента мирно спавший, поднялся, подтолкнул голову под Никитину руку и принялся, поскуливая, вылизывать его лицо. Когда Никита сдался и потрепал пса между ушей, Джек устроил голову у него на коленях и не отходил от Никиты до самого утра.
– Может, сегодня просто фильм посмотрим? – спросил Никита тихим, ломким голосом, поселившим в моей душе первые семена тревоги. Семена, которым было суждено прорости с течением времени.
Мы переглянулись – две маленькие девочки, выброшенные в открытый океан чужого горя. Потом Аня встала, вытянула с полки первый попавшейся диск и вставила в ДВД-проигрыватель. Сев обратно, она нашла мою ладонь в полумраке, и сильно сжала, переплетя наши пальцы.
Когда Аня задремала, я украдкой оглянулась на Никиту. Он спал, прислонившись плечом к дивану, и обняв одной рукой Джека за лохматую шею. Тени у него под глазами казались огромными, а на щеках блестели соленые дорожки слез.
В тот год он перестал приглашать нас к себе в гости, и стал все чаще бывать у нас. Я помню, как моя мама часто хмурилась, когда мыла посуду и смотрела в окно, на противоположную сторону улицы, а папа всегда становился очень отстраненным и крайне вежливым, когда встречал у калитки Александра, отчима Никиты.
Что касается нас с Аней, мы не до конца понимали что происходит, и просто сторонились этого высокого, грузного мужчины с большими руками и мрачным взглядом.
Мы никогда не обсуждали какой была Никитина жизнь за запертыми дверями его дома. Словно их было двое: наш Никита – саркастичный, смелый, с блеском в голубых глазах, – заканчивался на первой ступени крыльца. А там начинался другой – замкнутый, с сжатыми губами и злым взглядом. Парень, прячущий лицо за капюшоном черной худи.
Так продолжалось до декабря того года, когда Никите исполнилось тринадцать. В начале каникул его одноклассник устроил вечеринку – первую и потому грандиозную, – на которую нас с Аней не пустили (малы еще), и на которой Никита проколол себе ухо. Мы узнали об этом на следующее утро. К телефону никто не подходил, поэтому мы провели пол дня, нетерпеливо поглядывая в окно на дом через улицу, поглощая конфеты и рисуя рождественские открытки. Машины у дома номер девять не было с раннего утра, свет в окнах не горел.