Едва услышав заветный шорох шин по укатанному снегу, мы вылетели на мороз прям в тапках, на ходу натягивая куртки. Первой вышла Никитина мама, открыть ворота. Бледная и встрепанная. Потом неуклюже вылез Никита, бережно придерживая загипсованную левую руку.
– Он упал с лестницы, – глядя мимо нас, сказала тетя Марина бесцветным голосом.
– Да ну? – едко усмехнулся Никита и закатил глаза.
– Пойдем, – сказала она, уже тверже. На ее щеках проступили бледно-розовые пятна. – Пора обедать.
– Я не голоден. Буду у Ани.
Проходя мимо, он сжал мою руку и мы, виновато потупившись, пошли следом.
После ужина мы с Аней рисовали рождественские гирлянды фломастерами на гипсе, а Никита гладил Джека свободной рукой и рассказывал во что превратилась его жизнь с тех пор, как в ней появился Александр.
Я думаю, в подробностях нет смысла. Отчим был строг и методы воспитания у него были жесткими. И все бы ничего, если бы мама Никиты не закрывала глаза на поведение мужа, спрятавшись за дверью и бокалом вина, убеждая себя что «все это мальчику на благо».
В то Рождество Никита получил в подарок гитару. Это была попытка откупиться, и все это понимали.
Шло время, складывая недели в месяцы и годы. Никита стал чаще драться, меньше бывать дома и наотрез отказывался обсуждать свою семейную ситуацию с кем-то, кроме нас. К пятнадцати годам он уже был завсегдатаем и у директора школы, и у штатного психолога. У обоих он в основном молчал, развалившись в кресле, так что эти визиты вряд ли имели смысл. В особенно плохие дни, он забирался в окно либо моей, либо Аниной комнаты (у нас обеих всегда был готов спальник) и лежал в наушниках, всю ночь напролет слушая музыку.
Музыка стала его спасением – злая, напористая, часто слишком громкая, с едкими, наполненными болью текстами. Никита сбегал в мир нот и звуков, как будто спасаясь в нем от своего, настоящего. Со временем у него появился блокнот, а потом и несколько, в которые он постоянно что-то записывал. Нам с Аней он сказал, что это просто его глупые мысли, которые, возможно, смогут переродиться в стихи или песни. Когда и если это случится, мы будем первыми, кто их услышит. Я никогда не сомневалась, что это если непременно наступит, потому что когда он брал в руки гитару, он находился в мире с собой.
Нам всегда было комфортно вместе – в тишине, на узких диванах, когда каждый при своих мыслях. И мне наивно казалось, что ничего на свете не сможет этого изменить. А потом отчим Никиты сбил Джека и наша жизнь, какой я ее знала и любила, закончилась.