– Пиво забрать! – выплескивает она слова сквозь зубы. – И потрахаться. Прикиньте, ещё спросил, мол, у вас что ль перемена между уроками, типа перепихнуться с тобой успеем…
Все трое, замедляя движение, приближаются к мужчине. Напряжение в воздухе заметно нарастает, и мужчина неожиданно замечает, как у него учащается пульс и дыхание начинает вырываться из горла нервными толчками.
– Какая перемена, уроки давно кончились! – всё же удивленно произносит сбитый с толку мужчина. – Сколько вам лет, молодые люди? – обращается он к ним. – Эта юная особа не совсем верно восприняла моё замечание. Вам бы тоже не следовало…
Удар приходится откуда-то сзади прямо по шее, а мгновением позднее – другой, уже по лицу; так, что от неожиданности он буквально прикусывает язык, а колени как-то сами подкашиваются, и его тело обмякает, опускаясь на сырую землю. Она пахнет весной: поздний апрель только-только начал высушивать газоны после затяжной и холодной в этом году зимы. Мужчина пытается инстинктивно придержать рукой очки, чтобы они не свалились при падении – дорогие очки, на его кандидатскую зарплату не каждый год менять станешь! – но не успевает, и они слетают с его лица, больно черканув дужкой по виску. Старый, но крепкий ещё виниловый портфельчик приземляется, как ему кажется, секундой позже – рядом, возле головы.
– Ыых! – вырывается у него непроизвольно.
На какой-то миг воцаряется тишина. Затем голос Лёльки:
– Тычка, посмотри у него в карманах…
Мужчина пытается привстать на четвереньки, но кто-то грубо буквально втаптывает его голову носком своей обувки в мягкую апрельскую землю. Должно быть, это и есть Тычка.
– Лежи уже, филопед!
– Педофил, дурень!
– Сам дурень. Погляди, чо там в котомке у него.
Слышится шуршание. Курсовые работы третьего курса… никак нельзя их потерять, это же… люди работали, старались, многие ночами бороздили интернет в поисках информации…
– Простите, молодые люди… – бормочет он, но прикушенный язык уже разбух и еле ворочается, так что изо рта несётся нечленораздельная каша.