А больше и никто!
– Нет, здесь близко! – сообразила она, какого ответа он от нее ждет.
– Вы как на участок-то попали?
Стаське показалось, что доктор усмехнулся, какой-то намек в его тоне сквозил.
– Перелезла через калитку, – оповестила она о своих спортивных достижениях. – Я стучала и кричала, но никто не открывал, ну, вот я…
– Понятно, – кивнул мужик, как о чем-то заурядном. – А почему раздеты?
– В дубленке неудобно лезть.
– Боевая, вы, однако, девушка.
И вот непонятно – не то похвалил, не то попенял, укоряя.
– Не очень, – буркнула Стаська, подбирая сиротливо брошенную дубленочку, когда они вышли с участка. – Я, вообще-то, нечасто по калиткам шарюсь, но Василий Федорович…
И они побежали.
Цыган и бровью своей собачьей не повел на появление чужого человека в доме, понимал, что хозяина спасать пришли, а может, и знал мужика этого, доктора.
– Ну, и что вы, Василий Федорович, барышень пугать взялись? – спросил доктор, опускаясь на колени рядом с больным.
Совсем другим, ничуть уже не командирским голосом – успокаивающим и обнадеживающим: «Ничего страшного, все в порядке!»
Вот такие метаморфозы!
Стаська стояла рядом и не могла отвести глаз от его больших покрасневших рук, быстро и очень умело обследовавших больного.
Странное с ней что-то творилось, никак последствия стресса.
– Ну, что, Василий Федорович, сейчас вас в больницу отвезем, – вынес вердикт «хороший доктор». – Кому зверя вашего на время пристроить?
Цыган повел умной лобастой башкой, поняв, что речь о нем, и заранее смиряясь: ничего, лишь бы хозяин перестал пугать и встал на ноги.
– Зинаиде Ивановне… Стасенька знает…
– Я знаю! – встрепенулась в боевой готовности она. – Я отведу!
– Отведете, – притормозил ее порыв командир, поднимаясь с колен, – только не прямо сейчас. Василий Федорович, вы с Цыганом договоритесь, объясните ему ситуацию, а девушка мне покажет, где можно руки помыть.
– Инфаркт, – сказал доктор, когда Стася провела его в ванную, – и очень плохой инфаркт, надо кардиограмму сделать, тогда и посмотрим, насколько тяжелы дела.
И неожиданно спросил:
– Как вас зовут?
– Станислава, – ответила она, мысленно принимая оборонительную стойку.
И совершенно зря, как оказалось, никаких замечаний, неизменно следовавших за произнесением ее имени: «какое редкое, необычное, странное, неженское, мужское…» нужное подчеркнуть – ничего такого не воспоследовало.