– Конечно, доктор, не беспокойтесь: и печь почищу, и проверю все, и закрою, не беспокойтесь! – выказала готовность душевная соседка.
– Я вполне на вас полагаюсь, не хочу, чтобы беспокоился Василий Федорович, ему это сейчас никак нельзя. Станислава, садитесь к нему назад, поддерживайте голову и старайтесь удержать его от лишних движений!
Стасю удивило несоответствие внешнего вида «Ровера» – не самого «крутого» и модного – и его технических характеристик. Машина оказалась весьма и весьма мощной, с ровным плавным ходом и звучащим как музыка мотором.
Василий Федорович или спал после уколов, или не мог открыть глаза от слабости и боли, и дышал как-то тяжело, с прихрипыванием. Стася, придерживая его голову двумя руками, все прислушивалась к нему, боясь и предположить худшее.
Понемногу дыхание больного выровнялось – уснул, наверное, и она, слегка успокоившись, посмотрела в окно, на дорогу. Когда они проехали мимо поворота на райцентр, тихо спросила:
– А мы разве не в районную больницу едем?
– В Москву. Здесь я никого не знаю, – ответил мужик и посмотрел на нее в зеркало.
Стаська перехватила этот взгляд и вдруг подумала, что не представляет, как выглядит доктор. В переполохе она воспринимала его в целом – большой, широкий, высокий, обычное лицо, а вот какое именно, в деталях и не рассмотрела, только сейчас обратив внимание на его глаза – серые. Такие светло-серые, со стальным отливом и очень усталые. Какие-то замученно-уставшие, застарелой, преодоленной, не единожды изматывающей усталостью, с темными до черноты тенями на веках и под глазами.
Странно, а ведь совсем по-боевому командовал на блокпосту – здесь мины, там мины, направо, налево, шагом марш! – спокойно, без надрыва и фанатизма.
Вождь, одним словом.
И поди ж ты догадайся, что устал командир!
А еще она со всей отчетливостью, детально запомнила его руки – большие, широкие ладони с длинными сильными пальцами, немного покрасневшие.
– Как вас зовут? – ни с того ни с сего спросила Стаська.
– Степан Сергеевич.
– Спасибо вам огромное, Степан Сергеевич! – уж совсем не в огород бухнула Стаська.
Он не ответил. И взгляд отвел на дорогу.
Степан устал дьявольски.
Осатанело, за всякими человеческими пределами. Еще сутки назад он не понимал, как держится, а перейдя тот крайний рубеж, и задумываться перестал.