Сказки часто были тесно связаны с особенностями образа жизни конкретной деревни – обычаями, традициями, верованиями ее жителей. Рассказчики импровизировали – одну и ту же сказку могли повторять детям во многих вариантах.
«У нас вот в деревне был дедушка Миша, старенький такой, с бородой седой. К нему все собирались. Он столько сказок знал, и каждый день все вроде про новое. Вот запомнилась сказка про сизое перышко. Как девушка друга милого ждала. Он в виде птицы должен был прилететь. А мачеха узнала про это, в окна стеколья понатыкала. Он и порезался. Плакала девушка над птицей (своим милым), а как упала слеза ее горячая птице на сердце – переметнулась птица и в друга милого превратилась. Я очень любила эту сказку» (Н. Ф. Стремоусова).
Вятский край – деревянное царство. Где, как не в здешних дремучих еловых и сосновых чащобах, вспомнить о сказочных непроезжих дорожках! Странные легенды о марийских и удмуртских языческих божествах, таинственных курганах и древних кладах встречаются здесь на каждом шагу. Это ли не благодатная почва для сказителя! В рассыпанных и по сегодня там и сям в глубине области инородческих поселениях их жители поддерживают существование многих мифов. Причем обширная Вятка и ныне и в стародавние времена всегда была настоящим этнографическим котлом. Булгары и удмурты, марийцы и татары, русские и чудь… Канули в Лету бесермяне и тептяри, ушли в прошлое языческие божества нерусских народов, окрещенные здесь в XVIII-XIX веках – но дух инородческого прошлого вятских земель, начавших заселяться русскими только с XIII века, незримо витает над ними и по сей день. Влияние на север Вятки Великого Устюга и Новгорода, Галича и Вологды, на юг – Казанского ханства, на центр – Суздаля и Нижнего Новгорода определяло культурное развитие этих земель и неизменно сказывалось и в народной сказке. Вовсе не случайно первая сказка настоящего сборника («Богатырская сказка») записана на самом севере – в Лузе. Ниточка к ней идет из Новгорода Великого.
Все, собранные в сборнике вятские сказки, – типично русские народные. Местные особенности, по существу, не бросаются или почти не бросаются в глаза. В чем же прелесть и сила этих сказок?
Именно в народной сказке наиболее полно раскрывается душа народа, его мечты и особенности мышления. Но сказка общечеловечна, она странствует не только из области в область, но и от народа к народу. Есть общие, излюбленные для многих народов сюжеты, есть и наслоения от разных исторических эпох. И в самой сердцевине сказки – ее волшебная сущность, унаследованная от глубокой древности.