Пахнет временем битым и мёртвым.
В этом доме часы на столах.
На сервантах. Меж книг. В зеркалах.
Здесь так звёздно, так зыбко видна
Затонувшая в бездну страна.
В этом доме так много часов,
Что ни стрелка – ажурный засов,
За которым жужжанье шмелей,
Купидонов, медовых полей…
В этом доме не жили поэты.
Слишком близко дыхание Леты.
Здесь поэты могли умирать,
Но не жить и на лире играть.
Уверяют что жили. Бог весть.
Слишком много часов было здесь,
Слишком много пружин и часов,
Слишком много чужих голосов…
Страшный час. Мёртвый час. Ноль часов
В этом доме.
Веер
«О, бурь заснувших не буди,
Под ними хаос шевелится…»
Веер синий, тёмно-синий,
Как вечерняя прохлада:
Прорезь озарённых линий
В ночь развёрнутого сада…
Был шумящ, волнующ, ярок,
Приходил легко в движенье,
Бабкин свадебный подарок,
Женихово подношенье.
Тонким тленом задыхаясь,
Я займусь её «укладкой» —
Шевельнётся смутный хаос
Бурь, повитых дрёмой сладкой.
Там, на дне воспоминанья,
Не одно благодаренье,
Там с родной земли изгнанье,
Там чужбина, разоренье.
…пробужденный веет ветер,
Далью дышит неземною,
Что ты веешь, что ты веешь,
Что ты веешь надо мною?
Всё о доле той печальной,
О разоре, укоризне?..
День пресветлый, звон венчальный,
Дуновенье долгой жизни…
Несовпадение
(Ритурнель)
Детство.
Стою у корней и любуюсь на крону.
Листьев рукой не достать.
Остаётся мечтать:
Вырасту скоро, и шапку зелёную трону.
Юность.
Ветвящийся ствол набирается силы,
В звёздах колышет листы…
Что они, детства мечты?
Детство уже далеко. Еще незаметны могилы.
Зрелость.
Стою у ствола – меж корнями и кроной.
Выросли буквы в коре.
Дети шумят во дворе.
Лишь до корней далеко. Как и до шапки зеленой.
Колечко акротерцин
Пьянит пчёлу весенних трав настой,
Разыгрывает паренька девица,
Играет тучкой месяц молодой.
Какая проза дальше! – Опылиться,
Оформиться в тяжёлый полноцвет,
Схлестнувшись насмерть с тем, что жарко снится,
Но стынет наяву. И тает свет.
Один порыв к блеснувшему – вот чудо,
Вот пир предвосхищений и примет
Единственного здесь, чего остуда
Не тронула, вот чудо – трепетать,
И ждать подвохов тьмы, и вдруг оттуда
Его порыв навстречу угадать!
Секстет
Мы были так давно с тобой в разлуке
С тех пор, как познакомились с тобой,
Что я успел забыть родные руки,
Глаза твои, и голос нежный твой,
Грудные, чуть картавившие звуки,
Всё то, что я успел назвать судьбой.