Всё то, что я успел назвать судьбой,
Забылось, а не кануло в разлуке,
Я был за гранью памяти с тобой,
Мне голову кружили чьи-то звуки,
И тонкие к лицу тянулись руки,
И взгляд не отпускал забытый твой.
И взгляд не отпускал забытый твой,
И дни текли холодные в разлуке,
И тонкие, белеющие руки
Тянулись, словно ветви, над судьбой,
Туда, где были счастливы с тобой,
Где знал я, чьи гортанны были звуки.
Где знал я, чьи гортанны были звуки,
Судьба твоя была моей судьбой,
Переплелись мои с твоими руки,
Мой слух, и самый нежный голос твой,
Но я не знал, что будем мы в разлуке,
Ведь были в мире только мы с тобой.
Ведь были в мире только мы с тобой,
Не думал я о встрече, о разлуке,
Легко стояло солнце над судьбой…
Но эти нарастающие звуки,
Но этот долгий взгляд, быть может, твой,
Но эти тонкие, твои, быть может, руки!
Но эти тонкие, твои, быть может, руки,
И голос, может быть, уже не твой,
Который я забыл, и эти звуки
Я всё-таки зову своей судьбой,
Хотя с тех пор, как встретились с тобой,
Мы почему-то так давно в разлуке…
Сонет
Зноем жиpной тpавы замоpочена,
Ныла долгая точка слепня,
Словно так завелась чеpвоточина
Сpеди белого вpемени дня.
И ещё не алела обочина,
И босая пылала ступня,
Тpопка пыльная, в поле вколочена,
Билась узенькой жилкой огня.
Но тянулась тропинка неясная,
И одна стоpона стала красная,
И коснулась ты красной земли.
Я ступил половинкою белою.
День pаспался, как яблоко спелое…
Мы в его сеpдцевину вошли.
Медальон.
Лозой увитое наклонно,
Ещё волнует письмецо,
Ещё лукавит с медальона
Полузабытое лицо…
И вот уже прогоны линий,
Глухой грохочущий вагон,
Бронесоставы-исполины
Уже пластаются в огонь,
В купе поручика гитара
Державным громом пропоёт,
В последний раз, крутнувшись яро,
На шпоре звякнет репеёк,
В последний раз он бегло глянет
На ту лукавинку в лице,
И всё сплошной туман затянет…
И жизнь пройдет… чтобы в конце,
Подтянут, сух и независим,
Гость-эмигрант, отдав поклон,
Вручил старушке связку писем
И тот овальный медальон,
Чтоб головой качая белой,
Жизнь, невзирая ни на что,
Опять лукавила и пела
И обещала чёрт-те что.
В ночной роще
Как разряд светоносный, исторгнутый в ночь мирозданьем,
Как зелёная молния, блещущая через листву,
Соловьиный раскат, преломляясь в коленах, рыданьем
Напрягает пространство и долго волнует траву.
Чем ещё два волненья во тьме соловьиного лета,
Чем ещё два пространства влюблённые соединить?