Читайте. В первый ли, в двадцатый ли раз вдумчиво прочтите «Над пропастью во ржи». Прочтите «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Выше стропила, плотники». Вновь погрузитесь в книги, в которые Сэлинджер вложил всего себя. Человек по фамилии Сэлинджер умер, и в мире после его смерти образовалась пустота, но он вечно будет жить на страницах своих книг. В своих произведениях он всегда будет полон жизни, как во времена, когда шагал по улицам Нью-Йорка или бродил в лесах Нью-Хэмпшира.
Кеннет Славенски
Нью-Джерси, США
Март 2010
Первая мировая война камня на камне не оставила от старого миропорядка. В начале 1919 года человечество вступало в обновленный мир, многообещающий, но пока далеко еще не понятный. Прежний уклад жизни, десятилетиями не подвергавшаяся сомнению система устоев и верований были поколеблены или вовсе упразднены. Старый Свет лежал в руинах. На место лидера в мире готовилась заступить новая держава. Из всех городов этой державы к новой ее роли более всех был готов Нью-Йорк.
В первый день первого послевоенного года Мириам Джиллик Сэлинджер родила сына. Восемью годами раньше у нее родилась дочь Дорис. Затем у Мириам случилось несколько выкидышей. Будущего сына она тоже едва было не потеряла, так что появление на свет мальчика Мириам и Соломон Сэлинджер встретили с радостью и чувством миновавшей беды. Новорожденному родители дали имя Джером Дэвид, но с первого дня называли его Сонни.
Сонни родился в зажиточной еврейской семье, амбициозной и незаурядной. Сэлинджеры (Залингеры) ведут свой род из еврейского местечка Сударги[1] у границы между входившими в состав Российской империи Литвой и Польшей. Судя по архивам, семья поселилась там не позже 1831 года. Но родители Сонни ни привязанности к местечковой традиции, ни ностальгии по ней не испытывали. Ко времени рождения Сонни их связь с этой средой практически полностью оборвалась.
Соломон Сэлинджер, человек энергичный и целеустремленный, строил жизнь на собственный лад. Как это часто бывает с сыновьями иммигрантов, он осознанно старался не иметь ничего общего с миром, из которого вышли его родители, считал их родину отсталой, дикой глухоманью. Деду и прадеду Сонни также был не чужд бунтарский дух – они выбирали в жизни самостоятельный путь, редко оглядывались назад, и при этом каждое поколение Залингеров все более преуспевало. Позже Сонни отметит, что его предки обладали удивительной тягой «нырять с огромной высоты в небольшие бочки с водой»