Он обошел лесопилку, но не встретил ни одно из пропавших животных. Центнер окинул молчаливый лес долгим взглядом из-под кустистых бровей и набрал в грудь побольше воздуха…
Сон был нарушен, и вскоре все повылезали из своих ночлежек, попутно матеря старика, но тот на каждое слово отвечал втрое больше. Поняв, что дело это бесполезное, а утро уже безнадежно испорчено, большинство махнули рукой, про себя послав его куда подальше. Несколько человек лениво присоединилось к поискам – пару раз обошли лесопилку, зевая и потирая глаза.
Нельзя сказать, что они так уж беспокоились за собак. После бесконечной череды рабочих дней они не знали, чем занять внезапно появившееся время. Радиосвязь, не говоря уже о мобильной, отсутствовала напрочь. Кроме затертой колоды карт и старых газет из «большого мира» у них ничего и не было. Будни здесь не предполагали праздности.
– Сколько можно, – глядя на старого толстяка, выкрикивающего клички собак, Рыжий сплюнул, стряхнул пепел с размокшей сигареты и вновь затянулся, прислонившись спиной к вагончику. – Это же звери. Захотят жрать – сами прибегут.
– Мы в ответе за тех, кого приручили, – медленно протянул Флойд, нарезая яблоко складным ножом. Он сидел на перевернутом ящике, изредка отмахиваясь от привлеченной сладким запахом осы.
– Это Шекспир? – Не поворачивая головы, спросил Рыжий.
– Ницше, – Флойд не был до конца уверен, но как он считал, проявлять эрудированность никогда не бывает лишним, главное – говорить уверенно.
Ветер играл целлофановым пакетом, запутавшимся в сложном переплетении проводов. Флойд смотрел поверх вытоптанной земли с глубокими колеями от колес машин, забирающих материал, не замечая валяющихся пачек из-под сигарет и смятых пивных банок, пустых канистр и фантиков от ужасных мятных леденцов Центнера. Он смотрел на лес, который невозмутимо покачивал ветвями, безразличный к кричащему перед ним толстяку.
Флойд никогда не ходил на охоту. Единственный не ходил в лес. Остальных манил полумрак листвы, вызывая азарт преследования. «Вот, где настоящая жизнь», – кричали они. Но ему лес всегда казался чуждым. Да, безусловно, наполненным жизнью, но закрытым для человека. Как океанское дно, например. Не то, чтобы он боялся, просто чувствовал себя не приспособленным к этой среде. Как предки млекопитающих покинули темную бездну морей, так и предки людей бежали из лесов тысячи лет назад. Наверно, кого-то лес мог принять обратно, как море приняло китов и дельфинов. Но для большинства дорога была закрыта.