– Реклама есть реклама. Честно говоря, ваши успехи меня не касаются, судьба других – тоже. Моя собственная шкура – вот что меня заботит.
Эрарди перестает строчить в блокноте.
– Получается, этот субъект – член банды, может, наркодилер. Что еще скажете?
– Ничего. Я пока ничего не сказал. Гадайте сколько хотите.
Хански улыбается – что тут смешного?
– Вряд ли нашего босса впечатлит ваша схема выхода из тюрьмы. На сегодня еще как минимум два заключенных утверждают, что располагают важными сведениями. Им тоже, конечно, хочется на волю. Обычное дело.
Я не могу определить, вранье это или нет, но звучит правдоподобно. У меня все еще крутит живот. Я пожимаю плечами, растягиваю губы в улыбке, призываю себя к спокойствию.
– Поступайте как знаете. Можете и дальше биться головой о стену. С другими заключенными вы только зря потеряете время. Решать вам. Захотите имя человека, убившего судью Фосетта, – я вам его назову.
– Вы видели его в тюрьме? – спрашивает Эрарди.
– Или на воле. Сначала сделка, потом все остальное.
Они долго молчат, глядя на меня, я тоже молча таращу на них глаза. Наконец Эрарди захлопывает блокнот и убирает ручку в карман.
– О'кей, – говорит Хански. – Мы уведомим босса.
– Вы знаете, где меня найти.
Несколько раз в неделю наша «белая банда» сходится на беговой дорожке, и мы описываем большие круги вокруг футбольного поля. Окулист Карл освобождается через несколько месяцев. Спекулянту земельными участками Кермиту сидеть еще два года. Сенатору штата Уэсли выходить примерно тогда же, когда и мне. Только у Марка дело еще на апелляции. Он здесь уже полтора года и утверждает, будто его адвокат настроен оптимистически, хотя сам он не скрывает, что подделывал закладные.
Мы мало говорим о своих преступлениях – в тюрьме это не принято. Не важно, кем ты был и что делал на воле. Об этом слишком больно распространяться.
Жена Уэсли недавно подала на развод, и для него это стало ударом. Я через это уже прошел, Кермит тоже, и мы помогаем ему советами, пытаемся подбодрить. Я бы рад повеселить их подробностями беседы с фэбээровцами, но об этом лучше помалкивать. Если мой план сработает, то в один прекрасный день я пойду прогуляться – и исчезну; по легенде, меня внезапно переведут в другой лагерь по причинам, которые так и останутся неизвестными.