Повесть о пережитом - страница 29

Борис

Харбин. 1929

Гимназия пошла мне на пользу. Когда переехали мы в Новый Город и пошел я в нормальную школу для детей советских граждан, оказался я в числе твердых «хорошистов», а то, что я на два года младше всех, никого не касалось. Страдал я по другой причине: был слишком раскормлен, ухожен, с абсолютно круглой рожицей и ниже среднего роста. Тут же мне приклеили прозвище «Христос», так оно за мной всю школьную жизнь до окончания техникума тянулось. И снова встреча с хорошим педагогом. Был у нас преподаватель математики Иван Самсонович Забелин – вечная ему память и благодарность. Он не просто помог нам полюбить математику, он заставил нас полюбить сам процесс обучения, узнавания нового, постоянного удивления окружающему. В какой школе нет баловства? Какие школьники могут в перемену спокойно выйти в коридор, чтобы никого не зацепить, не толкнуть? И каким нужно пользоваться авторитетом, чтобы, только показавшись в конце коридора, сразу установить в нем тишину и порядок? Такой фигурой, наводившей трепет почитания, мгновенно останавливающей любое «свободомыслие», был директор школы Иннокентий Ильич Башмаков. Как ему удавалось завоевать уважение ребят? В этом – глубокий секрет педагогического мастерства. Он никогда не повышал голоса, никогда не грозил кому-либо исключением, говорил подчеркнуто тихо и уважительно. К каждому ребенку обращался на «вы». Был в нем какой-то секрет обаяния, что заставлял затихать самых буйных. Можно было бы назвать еще многих, оставивших след в моей памяти своей безупречной выдержкой, великолепным изложением знаний, образцом отношений между преподавателем и учащимся. Все вместе наши педагоги создавали тот неповторимый климат, когда сквозь буйство детских чувств и эмоций, шалостей и вольности появляется главное – желание учиться.

О том, как важен общий базовый фундамент среднего образования, я мог убедиться на своем примере. Знаний, полученных в школе и техникуме, мне хватило для того, чтобы много лет спустя успешно справиться с заочным высшим техническим образованием и даже выйти на защиту кандидатской диссертации. В связи с этим вспомнилась роль преподавателя, который вел у нас в техникуме курс неорганической химии. Это был очень интересный, эрудированный педагог. Его рассказы (именно рассказы, а не лекции) запомнились на всю жизнь. В сложные формулы и уравнения химических соединений он вкладывал какое-то человеческое содержание: трудно запоминающиеся символы оживали, а латинские названия легко усваивались. Когда в работе над диссертацией мне понадобились знания химии – в это трудно поверить, я не обращался к новым источникам, – хватило того, что вложил в меня в свое время преподаватель химии Лундстрем. Да, это был старший брат знаменитого у нас в России организатора и дирижера джазового оркестра, недавно отметившего свое 80-летие, Олега Лундстрема.