Сознание вернулось ко мне быстро, уже тогда, когда меня вели по тюремному коридору. В камерах, что располагались в подземельях, сидело трое пленных гоблинов, какая ирония, ведь это я их сюда притащил. Охрана даже не удосужилась снять оковы, прямо в них меня и запихнули в темницу. Решетки лязгнули за спиной, оставив меня в одиночестве ждать приговора, да, собственно говоря, ждать было нечего, за мой проступок полагалась смерть. Сев на пол я сжал голову руками, но так и не ощутил ни жалости, ни страха. Только злость. На отца, что вполне серьёзно предложил мне оставаться тенью слабого никчемного брата, на новоявленного короля, на чьей голове терновая корона была нелепо велика, и на Сабата – старый нянька предал меня, не дав убить ненавистного Визаальта, именно его заклятие и привело меня в клетку и через пару часов отправит на эшафот.
Время пронеслось мгновенно, не думая ни о чем я сидел и покорно ждал меча, что вскоре отделит беспокойную голову от тела. Усталость навалилась грузно, казалось, я не спал десяток ночей к ряду, хотелось просто лечь на этот холодный каменный пол и больше не просыпаться никогда. Но впереди у меня ещё крики, осуждение, ненависть, ведь я совершил самое худшее, что может сделать эльф – убил собратьев и покушался на жизнь короля.
– Встать, лицом к стене, – скомандовал один из стражников, оковы на моих руках сомкнулись с длинной цепью, что вела к ногам.
Меня вывели из темницы, свет яркого заходящего солнца, что кровавыми облаками закрыл небо, больно бил в глаза, привыкшие к полумраку. У ступеней главного входа во дворец собралась толпа, но, как ни странно, я не услышал ни единого крика – полная, абсолютная звенящая тишина воцарилась на площади. Неподалеку восседали отец и Визаальт, их лица были словно высечены из камня – беспристрастные, холодные, и, если бы не ветер, что колыхал полы одежды, их можно было счесть за изваяния.
Я сделал шаг, ступив на помост, сотни глаз устремились на меня, провожая в последний путь. Но ни единый мускул не дрогнул во мне, никакого страха или сожаления, я знал, что поступил верно и непременно поступил бы так еще раз.
В центре, на поспешно собранном помосте стояла колода с воткнутым сверкающим мечом, и палач в черном плаще. Ветер растрепал волосы, бросив в лицо, я жадно втянул воздух, в последний раз – вот этого было жаль до горечи. Опустившись на колени перед колодой, взглянул на сверкающий в алых закатных лучах меч, я положил голову на плаху, закрыв глаза, ни о чем не жалея. Ну, вот и всё.