– Ну, теперь ты, Сережа, будешь гидом своего друга, – сказала Аратынская, – а я вас покидаю. Пойду купаться. До – сви – да – ния, мсье.
Она бросила мне нежный, молящий взгляд, потом тихо засмеялась и, сорвав на ходу с одиноко стоящей яблони большое, прозрачное яблоко, ушла, подбрасывая его, как мяч.
11.
Оставшись вдвоем с Сергеем, мы медленно, молча пошли дальше. Я не решался заговорить, опасаясь, не скрываются ли где-нибудь в кустах не скоромные уши и, выжидательно посматривал на него. Как он изменился… Как страшно изменился!..
Возможно, что и он боялся того же. Подумав это, и горя нетерпением узнать, что он мне скажет, я произнес:
– Знаешь, что. Сведи-ка ты меня в поле… Я люблю простор, а туту все деревья и деревья. Мне тесно среди них.
– Сделай милость, пойдем, – видимо обрадовался он, поворачивая обратно.
Скоро сад остался за нами. Эта местность была мне не знакома. Дорога, по которой я приехал, проходила по другую сторону усадьбы. Перед нами же расстилались холмистые поля, почти опустевшие. Вдали кое-где маячили фигуры крестьян, свозивших последние снопы хлеба. Где-то в жнивье цвирикало одинокое насекомое, должно быть, кузнечик и высоко в небе реял коршун, высматривая добычу.
Домбровский шел сгорбившись и поминутно вытирая испарину со лба, хотя прямо в лицо нам дул сильный, свежий ветер. С трудом взойдя на вершину первого довольно крутого холма, он остановился под росшей там дикой грушей и, тяжело дыша, сказал:
– Сядем здесь, Гриша… Тут удобно… – он опустился на траву в тени, отбрасываемой деревом, и добавил: – Ты садись напротив, лицом ко мне. Так к нам никто не подойдет незамеченным.
– Ладно, – согласился я, следуя его совету. – Ну, рассказывай, рассказывай же, брат, что с тобой стряслось. Твои последние письма… Видишь, я прилетел к тебе…
– Ты подумал, что я сошел с ума. Правда? И поспешил приехать… Спасибо, Гриша, спасибо! Я был уверен, что на тебя можно положиться, что ты не бросишь меня в беде… Теперь у меня есть надежда, что мы ее спасем. Вдвоем легче… Да, но ты еще ничего не знаешь. Так слушай же, друг. Сейчас я все расскажу тебе… Только, не забудь, если ты увидишь Иру или даже кого-нибудь другого, сейчас же скажи мне…
Он говорил подробно и долго. Я слушал его внимательно, сперва с интересом, потом с изумлением… Затем, меня охватила жгучая скорбь и жалость к моему несчастному другу.