Он бы мог в загранку укатить
И домашним этим угодить.
Он хотел немного приключений,
Побороть к преступному влеченье,
Но он был чеченец.
Вялость отвергалась из приличий.
Был он шустр, упрям, харизматичен,
И при том трагичен.
Женщины ему надоедали,
В некогда чудесной ширясь талии.
Это не беда ли!
И читал ночами философию,
Рисовал, как Пушкин, свой же профиль,
Попивая кофе.
Поздно-поздно засыпал под утро.
Спал не дольше трёх часов в сутки.
На усталость отзывался шуткой…
Этот человек иль некий призрак,
Чья судьба к игре его капризна,
Сделался мне близким.
Оттого и боль моя глубинна,
Что такой же, как и он, дубина:
Всё любил, и всё его губило.