Да это же просто мальчонка с нижней палубы,
где из людей настил,
Он родился в войну, и умрет в войну,
а в мир его никто не пустил!
Он не Бог, не художник, не торжник,
масло без хлеба,
он просто рваный пацан,
Просто видит картину, где рушится небо,
столбом встает океан,
Берега далекие загрызают жадно,
до камней-костей,
святого Эльма огни,
Рев зверей, вой матерей, успей, глотни, воскричи, помяни!
Парень, может, ты тут нарочно торчишь,
часы бим-бом,
перепутал ты времена?!
Окажись давно. Распахни альбом.
Нарисуй чуму – без края, без дна.
Нарисуй свой детский, советский
крестовый поход —
Как изба, срублена клецки судьба,
без гвоздя распятье, вперед!
Нарисуй наш праздник, монаший подрясник, неравный бой
Ледокола с линкором, ледовым укором,
соленой, в крови, губой!
Нарисуй наши флаги! Море отваги!
Океан безымянных могил —
От Берлина, Вены и Праги —
до земель, где никто не любил!
Эти, круглые, в форме планеты, столы,
получки не жаль,
чекушка, ржаной переплет,
И селедки сталь! И плывет корабль…
Еще, слышишь, корабль плывет!
Пацаненок! Мы тонем! Дай обниму!
…но пока никто
Об этом не знает. Ну, легкий вздрог. Не пойму.
Дыряво твое пальто
На локтях. Дай заштопаю. Дай поцелую. Дай…
Жальче всех – детей… держись, воробей…
на ладонь поклевать слетай…
В первый раз в ресторане?.. что хочешь?..
трепанги, анчоусы, расстегай?..
На-ка вилку, ложку… не стесняйся…
зубешки не сточишь…
радуйся, налегай!..
Растопи лед сведенных пальцев,
радужек синих колодцы,
зрачков морозный испуг —
Мы еще плывем, еще хрусталем смеется
стола спасательный круг,
Еще взрослые пьют, и еще наливают всклень,
а ты, дитя, все смотри,
Запоминай нашу жизнь последнюю,
пирушку тайную, изнутри,
А все темнее, синей, лиловей,
хоть звездная люстра еще горит,
И еще хлебают все свиньи хлёбово крови
из золотых и алмазных корыт,
И еще влюбленные ищут друг друга лицом и лицом,
И еще никто не верит во смерть-подругу,
ну, так всегда пред концом,
И стучит эта Морзе утлым сердцем,
радио-гадость-помеха,
под ребра мои, вкривь и вкось,
И пошло-поехало.
…не узнали, когда началось.