Педантичность «сухаря-идеолога», с одной стороны, вызывала уважение: большинство работников ЦК не столь неукоснительно придерживалось «графика». А с другой стороны, там же самая педантичность служила объектом постоянных насмешек коллег. Разумеется, за глаза: зачем травмировать Михаила Андреевича, «обладающего тонкой чувствительной душой».
Только однажды Леонид Ильич «прошёлся» по Михаилу Андреевичу в открытую. Да и то – не за «верность артикулу»: в шутку предложил «товарищам» скинуться на новое пальто для секретаря ЦК. Уж, очень убого выглядел «главный идеолог» в своём «доисторическом» одеянии на фоне брежневского «от кутюр»…
Ровно в девять тридцать Шелепин переступил порог сусловского кабинета на Старой площади: уважил, таки, старика. Обычно Александр Николаевич смотрел на эти «старорежимные привычки» довольно либерально. По крайней мере – в отношении самого себя.
Суслов долго не решался начать разговор. Явно оттягивая момент начала, он бессистемно перекладывал бумаги с одного края стола на другой, чем утомил и себя, и гостя. Но долго так продолжаться не могла: зачем тогда и звал?!
– Я хочу говорить с Вами, Александр Николаевич, прямо. Как коммунист – с коммунистом.
Шелепин мгновенно подобрался в кресле: наконец-то!
Однако и после столь многообещающего начала Суслов не сразу «распахнул душу»: «долго возился с пуговицами». Видимо, сомнение всё ещё боролось в его душе с решительностью.
– Ответьте мне, Александр Николаевич – только откровенно…
Шелепин просиял взглядом под вздох облегчения: призыв к откровенности от Суслова, да ещё не с трибуны – это что-то да значит!
– Как Вы оцениваете прошедший Пленум?
Сияния во взгляде гостя заметно убавилось: очень, уж, издалека заходил хозяин. Так как Суслов задал свой вопрос столу, Шелепин имел возможность усмехнуться, не опасаясь реакции хозяина кабинета. Взгляд его, хоть и читался с листа… то есть: с лица – без перевода, но не рикошетил от стола.
«Нужна тебе моя оценка Пленума! Что же ты, дядя, такой робкий? Помочь, что ли?».
– По-моему, всё прошло в деловом ключе.
Заметив, как Суслов раздражённо дёрнул щекой, Александр Николаевич иронически хмыкнул – про себя, конечно: «не один ты – умник!»
– А как Вам шум, поднятый вокруг деятельности правительства?
Шелепин в очередной раз воспрянул душой: «шум» – это обнадёживало. Уже одним этим хозяин давал понять гостю, что ждёт от него большей откровенности.