Я прочел знакомый заголовок «Полинезия и Америка, к вопросу о древних связях». Зажав рукопись под мышкой, я побрел по лестнице и смешался с толпой прохожих.
Позднее, в тот же вечер, я приехал в Гринвич-Виллидж и постучался в дверь невзрачного домика на окраине поселка. Так повелось, что я шел сюда со своими заботами, когда они уж очень меня донимали.
Маленький тщедушный человечек с длинным носом опасливо приоткрыл дверь, но тут же, широко улыбаясь, распахнул ее и затащил меня внутрь. Он провел меня прямо в уютную кухоньку и заставил накрывать на стол, а сам тем временем удвоил порцию загадочного, но приятно пахнущего варева, которое разогревал на газовой плите.
– Молодец, что зашел, – сказал он. – Ну как?
– Плохо, – ответил я. – Никто не хочет читать рукопись.
Он наполнил тарелки, и мы принялись за еду.
– Очень просто: те, к кому ты обращаешься, думают, что все это твоя фантазия. Ты же знаешь, у нас в Америке сколько угодно чудаков.
– И еще одно, – вставил я.
– Знаю, аргументация. Все они узкие специалисты и недоверчиво относятся к такой методике, когда привлекаются данные из самых различных отраслей, от ботаники до археологии. Они сознательно ограничивают размах исследований, чтобы тем настойчивее зарываться в глубину и добывать детали. Современная наука требует, чтобы каждый специалист копался в своей яме. Редко кто-нибудь принимается разбирать и складывать вместе то, что они добывают.
Он встал и сходил за объемистой рукописью:
– Вот, посмотри. Мой последний труд – о птичьем орнаменте в китайских народных вышивках. Семь лет готовил, зато сразу приняли к изданию. Наше время требует специализации.
Карл был прав. Но пытаться решить загадки Тихого океана без всестороннего подхода было, на мой взгляд, все равно что складывать мозаику из кусочков только одного цвета.
Мы убрали со стола, я помог ему вытирать посуду.
– Из Чикагского университета что-нибудь ответили?
– Нет.
– А что сказал сегодня твой старый приятель из музея?
Я помялся, прежде чем ответить.
– Его моя теория тоже не заинтересовала. Сказал, что у индейцев были только плоты, значит, нечего и думать о том, чтобы они могли открыть полинезийские острова.
Хозяин вдруг принялся ревностно тереть тарелку.
– М-да, – промолвил он наконец. – По правде говоря, мне тоже это кажется таким препятствием, которое ставит под сомнение всю твою теорию.