– Ой, не знаю, – в тон ей ответил Ваня. – Я, лично, нашел в Джоне возможность получить аутентичную американскую кока-колу.
Друзья по очереди чмокнули тетечку Таню в лоб и ушли.
– Ох, это ж еще надо убрать в квартире и кетчуп купить! – всполошилась она, мельком глянув в зеркало на свою новую стрижку цвета шампанского.
Напевая под нос «Красота твоя с ума меня свела!», тетечка Таня принялась за дела.
Не успели друзья выйти во двор, как пожилая соседка Максима Клавдия Семеновна окликнула его из окна своей квартиры на первом этаже.
– Максимка, дорогой, ау! Беда у меня – телевизор испортился!
– Здрасьте, бабушка Клава! А он у вас к электрической розетке подключен? В прошлый раз…
– Ой, голуба моя, не вспоминай – вот я опозорилась! Нет-нет, на этот раз, правда, сломался. Все каналы целый день этого… ну, как там его, забыла… ну, этого черного юмориста-хулигана показывают. Телевизор, небось, старый уже стал… Прям как я.
– Бабуля Клава, вы не старая, а мудрая, – ответил молодой ученый.
– Ты всегда найдешь, как подбодрить, Максим! А скажи, сколько стоит новый телик?
– Лучше я сейчас зайду к вам и разберусь.
Ваня, который считал, что сейчас не самое лучшее время играть в Тимура и его команду, съехидничал:
– Максим, по ходу, холодильник тоже посмотри. Он все время кефир прокисший показывает!
Но Максим уже был в подъезде.
Забравшись в машину и включив радио, Ваня начал артистично подпевать Вере Брежневой и занимался этим без перерыва до самого возвращения Макса.
– Вань, прикинь, батарейки от пульта сели, и телевизор все время ТНТ показывал, – сказал его друг, усаживаясь на пассажирское сидение. – А тот «черный» – это Миша Галустян, оказывается!
– Я с чего-то решил, что бабуля про негра говорит. Ну, как сейчас в США принято: белый, черный.
– Нет, сейчас и это уже неполиткорректно! Надо говорить: американец африканского происхождения или арабского, например.
– В вопросах толерантности надо особенно тщательно следить за модой, – вздохнул Ваня. – Кстати, тебе памятник ставить надо. Ты же бабульке пенсию спас!
Едва зарокотал двигатель автомобиля, как в окно машины постучала плачущая семилетняя Ира из соседнего подъезда.
– Дядя Максим!
Максим опустил окно.
– Что случилось, Ирочка?
– Мы с Петей в маму и папу играли, и он меня курицей обозвал.
Макс бросил на друга осторожный взгляд. Ваня нахмурился.