– Не хочет? – спустя минуту спросил Рик.
– Нет…
Рика-младшего положили обратно в кроватку. Спустя час, когда родители только заснули, крик-сирена раздался вновь.
И опять – ангельски-безмятежный лик. И снова – нежелание кушать.
– Младенцы… – пробормотал муж, ложась обратно в кровать.
Лотта помедлила. Игра света, или на мизерных губах мелькнула улыбка? За секунду до выключения ночника?..
На третий крик Лотта вызвала врача. И плевать, что за ночной вызов придётся раскошелиться. Доктор осмотрел младенца, одобрительно сообщил, что тот здоровее всех, и уехал с чувством выполненного долга.
…Лотта лежала без сна до самого утра. И чувствовала, как младенец в кроватке неотрывно смотрит в её сторону.
***
Рика отправили в командировку. Эта новость прозвучала громом среди ясного неба, и от лица Лотты отлила краска.
«Я буду… с ним… одна?»
– Всего-то денёк, милая. Не скучай. Люблю тебя и малявку!
Влажный след от поцелуя Рика ещё подсыхал на щеке, когда Лотта вернулась в дом с крыльца. Этажом выше тут же грянул знакомый плач. Грудь зачесалась, словно обкусанная мошками.
«Всего один день, – твердила себе Лотта, поднимаясь по лестнице. – Всего один…»
Будь живы родители, можно было бы пригласить их. Но ни её, ни Риковых родных уже не было на этом свете. Нет подруг и даже соседей с детьми. Конечно, можно бы заказать сиделку, нянечку, но это, наверное, слишком уж дорого…
Младенец моргнул и протянул к ней пухлые ручки.
«Есть хочет. Ладно».
Под его требовательным взглядом Лотта не выдержала и почесала грудь ногтями. Малыш гугукнул, потянулся сильней.
«Ладно».
Взять на руки, сесть, выпустить из блузки одну грудь…
Резкая боль заставила вскрикнуть. Младенец впился в неё пониже соска и зарычал, как разъярённый дворовый кот.
«У него зубы!..» – прогремело в голове, и Лотта, не понимая, что делает, чисто рефлекторно ударила существо – не человека, нечисть! – по голове. Зубы разжались, и мягкое тельце, скатившись с её колен, шлёпнулось на пол.
Детский плач. Трясущаяся Лотта на ногах.
«Подкидыш фей. Подкидыш…»
Розовый ротик, распахнутый в невыносимом крике. Мягкий, слюнявый ротик без всяких там зубов.
Лотта качнулась. На груди её, из которой словно выдрали шмат мяса, не было ничего, кроме красноватых полосок от ногтей.
– Ты меня не обманешь, – неуверенно сказала Лотта.