– Сруби его, сруби, сруби!.. – завыла Лотта утром, заламывая руки, и потеряла сознание.
Очнулась она рядом с семейным доктором, что щупал её пульс.
– Всё хорошо, миссис Гордон. Вы в порядке, малыш тоже.
Лотта сглотнула. И лишь после услышала, как в саду работает бензопила.
***
Всё, наконец, стало хорошо. Сон улучшился, на щёки вернулся румянец… Лотта вновь стала улыбаться, а Рик-младший – подобающе вести себя.
«Скоро увидимся, маленький», – шептала Лотта, любяще гладя живот. От кошмарного дуба не осталось и пенька.
Лишь однажды радость её омрачилась: в день, когда вернулись девчонки, что, как выяснилось, уезжали в другой город.
Лотту, опять задремавшую в кресле на веранде, разбудил крик. Продрав глаза, она увидела там, где стоял дуб, две сутулые, поникшие фигурки.
– Что, не ожидали, да? – с нескрываемым злорадством сказала Лотта, не спеша подойдя к ним со спины.
Вэнди и Флора не шевельнулись.
– Ищите себе другое место для игр. Уходите. Чего застыли?
Старшая, Вэнди, резко обернулась, и Лотта невольно попятилась: столько неприкрытой злости было на детском лице.
– Вы поплатитесь, – сказала девочка. Дёрнула за руку сестру, и обе они побежали к изгороди.
– Только попробуйте вернуться!.. – опомнившись, прокричала Лотта им вслед. Щёки её пылали, сердце болезненно колотилось.
…Но это всё были пустяки. Пустяки по сравнению с тем, что на следующее утро обнаружила Лотта.
Там, на земле, где стоял почивший дуб, лежал пластиковый пупс, запятнанный красным. А рядом, как, бывало, сладкое подношение, на листе лопуха багровели свежие капли крови.
«Феи не простят», – шепнул ветер, и ноги Лотты подломились. Живот резанула ужасная боль, стало мокро и страшно.
– Рик! – не своим голосом закричала Лотта.
И всё потемнело.
***
Она не знала, сколько прошло времени. Лишь запомнила резкий, больничный запах, свет и людей: в халатах, масках и шапочках. Где-то, без сомнения близко, стоял Рик. Наверное, это он держал её за руку, как тисками, пока врачи тащили из истерзанной утробы их первенца. Их сладкого Рика-младшего…
Его глаза были голубыми, а личико – красным и сморщенным. Лотта чётко запомнила это, перед тем, как погрузиться в сон без сновидений.
Но, когда малыша принесли покормить, улыбка вдруг застыла на её лице.
– Что такое, дорогая?
– Это не наш сын.
– Что? – поперхнулся Рик.