– В каком смысле? – не понял он.
– Как «в каком»? Шли да встретились. – Она рассмеялась.
«Милые бранятся – только тешатся, – подумал Лидов. – Значит, расходились, потом сходились. Как у всех».
– Ты тогда навоображал себе черт-те чего и на меня понес, – сказала она и отвернулась.
«Вот чудачка, – подумал он. – Только и дела сейчас, чтобы выяснять, как да чего было. И какой смысл выкручиваться?»
Ее позвали к автобусу. Она взглянула на Лидова удивленно и расстроено. Уходя, махнула на прощание рукой и сказала: «Ну, все!».
«И вправду, что ли, любил? – подумал он. – Не помню. Как странно, что не помню».
После аспирантских экзаменов пришли в кафе отметить, поднялись потанцевать и, не дойдя до середины зала, начали целоваться так неожиданно для самих себя, будто кто-то им велел.
И еще было: отвернулась от него к стене и долго молчала. Он затормошил ее за плечо. Она оглянулась и зло сказала: «У тебя такие глаза были, как будто тебе все равно с кем… Со мной ли, с другой ли…».
После того, как вечером застал ее с Лешкой в лаборатории, схватил за плечи и заорал:
– Это не случайно! Нет! Не ври!
Сразу за воротами кладбища ее джип свернул в сторону и стал перебираться через рытвину, ломая низкие ветки старой березы. На мгновения застыл в нерешительности и резко дернулся вперед.
«Странно тогда себя повел, – думал Лидов. – Орал, рвался набить Лешке морду. Хотя, кажется, понимал, что по жизни она совсем не та, с кем нельзя расстаться… И так противно было чувствовать себя обманутым».
Сейчас он снова чувствовал себя обманутым, но даже не знал, в чем именно…
Пароход плыл где-то у Астрахани. Небо темнело, а со степей дул сильный, раскаленный за день, душный ветер. За бортом плескалась вода и вдали трепетно смаргивали алые маяки.
На палубе под золотистыми лампочками начались танцы.
Он подошел к Кате и спросил:
– Можно тебя пригласить?
– Ну, что ты, Алеш… Конечно, – сказала она и взглянула ему в глаза.
У нее были маленькие, легкие руки. Он почти не чувствовал их на своих плечах. Для него было удивительным и ее улыбка, и радость быть рядом с ним. И в нахлынувшей на него теплой и светлой нежности он вдруг сказал себе: «Вот я ее и нашел! Странно, что я не понял это сразу».
Пароходные обитатели перезнакомились еще в самом начале пути. Первыми, с кем он сдружился, были три подружки с нижней палубы. Первая – высокая и страшненькая – всегда пыталась что-то рассказать и, недоговорив, сама начинала хохотать; вторая была сдержанной и серьезной, и несколько раз говорила, что ей очень надо дозвониться какому-то Сашке. Третья была привязчивой. Несколько раз подходила к Алексею с разными вопросами и всегда очень внимательно его выслушивала.