– Как давно ты здесь? – спросил Глокк, повернувшись к шаману.
– Достаточно, чтобы изучить эту долину вдоль и поперек. Будь начеку, здесь небезопасно.
Друст уверенно отправился вдоль реки, вторя изгибам ее берегов. Он петлял по едва видимой тропинке, старательно обходил причудливые деревья и жутковатого вида кустарники. Вступив под сень таинственного леса, Глокк ощутил духоту и сырость, совсем как в джунглях на юге Хармата. Только пахло здесь иначе. Во рту появился сладковатый железный привкус. Глокк поморщился и сплюнул на синие листья ближайшего дерева. Те вдруг с хлопком втянулись в ствол, подняв в воздух облако мерцающей пыли. Глокк отшатнулся, приготовившись к бою, но в этот момент его рот и нос накрыла ладонь Друста.
– Не дыши! Скорей за мной!
Шаман побежал дальше по тропе, увлекая спутника за собой. Остановившись посреди прогалины, он гневно посмотрел на Глокка.
– Правду говорят! Чем шире руки, тем меньше мозгов! На хрена ты потревожил деревья?
Глокк насупился.
– Что не так, чертов лесовик?
– Некоторые деревья защищают свои листья, выбрасывая ядовитую пыль. Вдохни ее – и ты уже не жилец! – яростно жестикулируя, объяснил Друст. – Ты чуть не угробил нас обоих, дубина!
Рассвирепев, Глокк подскочил к провожатому и схватил его за грудки. Сжатые добела пальцы захрустели, когда он поднял шамана над землей и хорошенько встряхнул. Бросив его под ноги, Глокк присел возле головы Друста и тихо прорычал:
– Следи. За. Языком. Червяк. Иначе ты будешь жрать эту пыль, пока она из всех щелей не полезет.
Побледневший Друст сжался, как цветок перед скалой.
– Я…я…
– Ты меня понял?
– Да, – пискнул Друст. – Да, я все понял.
Великан встал на ноги и за шкирку поднял перепуганного шамана.
– Меня зовут Глокк, – бросил он, не отпуская его ворота. – Так зовут человека, который прервет твою жалкую жизнь быстрее, чем ты успеешь подумать. А теперь веди меня в гребаный лагерь.
Друст сглотнул и засеменил по тропе, не оборачиваясь на спутника. Он не проронил ни слова до самого конца пути.
«Наверху, наверное, уже вечер. Если не ночь».
Глокк был привычен к долгим переходам по диким землям. Он прожил не одно столетие, и почти всегда находился в бегах. Прирезав или спалив кого-нибудь в одном месте, он перебирался в другое и обитал там, пока не приходилось уходить дальше. Когда умирали те, кто про него помнил, он возвращался в старые места. И так по кругу.