ДЖЕК. Ты читала Шекспира, так?
МЭДЧЕН. Только те страницы, что не съели крысы. Климат Южных морей вреден для книг и картин. Но вполне подходит для убийств и прелюбодеяний, во всяком случае, среди европейцев, которые, как я понимаю, в любом случае предрасположены и к первым, и ко вторым. Хотя, спешу добавить, мои знания о европейцах, убийствах и прелюбодеяниях по большей части вторичны, получены от кого-то.
ДЖЕК. Она выросла в этом странном, Богом забытом месте. Миранда, заточенная на своем острове с множеством старых, тронутых плесенью книг, расстроенным пианино и отцом-Калибаном.
МЭДЧЕН. И все-таки я думаю, что любовь – это святое, как вино и морские сухари. Подозревая, мне станет очень грустно, если я поцелую того, кого люблю.
ДЖЕК. И почему тебе станет грустно?
МЭДЧЕН. Из-за слишком очевидного свидетельства их смертности. Тебе абсолютно ясно, что человек смертен, когда его губы касается твоих, языки переплетаются, перемешивается слюна и все такое. Меня начинает трясти от одной мысли об этом. Большую крысу зовут Чарльз. Я назвала ее в честь Диккенса. Но твоего молока я ему не дам. Он такой невежливый. И пахнет, как мой отец.
ДЖЕК. Ее переполнял детский, бьющий ключом интерес к жизни и множество тайных печалей. Из окна моей камеры я видел ее нескончаемыми тропическим днями. Она сидела в саду своего отца, под тутовым деревом, что-то писала в дневнике.
МЭДЧЕН. Ты когда-нибудь влюблялся? До потери сознания? Или это тема, которой морякам запрещено касаться под страхом смерти?
ДЖЕК. Любовь превращает человека в глупца.
МЭДЧЕН. В этом ее прелесть. Хотя для того, чтобы быть глупцом, любить не обязательно. Я думаю, любовь – это воспоминание. Ты впервые смотришь на человека и осознаешь, что помнишь его. И это тот, кого ты любишь.
ДЖЕК. Но как ты можешь помнить его, если видишь впервые?
МЭДЧЕН. Именно. Ты бывал в Англии? Я спрашиваю, потому что мы говорим на английском.
ДЖЕК. Думаю, я родился в Англии.
МЭДЧЕН. Но ты не знаешь наверняка?
ДЖЕК. Извини. С головой у меня что-то не так.
МЭДЧЕН. Тогда ты точно англичанин, потому что я прочитала много английских книг и у большинства англичан что-то не так с головой. Мне часто снится, как кто-то приплывает на этот остров, увозит меня в Англию и целует на Лондонском мосту.
ПЕТРА. Она сверхъестественно невинна, для официантки бара и дочери тюремщика.