– Ну что, Василиса, приехала? Как ты там в Москве, как работа, зарплата, на жизнь хватает? – посыпался горох вопросов из моей бывшей (и маминой уже тоже бывшей) соседки по даче. – Мама умерла, некому тебе будет деньгами-то помогать, как ты там жить теперь будешь? Или вернешься? – тетя Галя не сомневалась, что мы с сестрой до сих пор находимся на полном мамином содержании и совершенно беспомощны без сторонних финансовых вливаний.
– Нет, не вернусь, – коротко ответила я.
– А квартиру с сестрой как делить будете? Продавать надо, а как вы справитесь? Тебе и уезжать поди пора, торопишься поскорее мать похоронить? – задала соседка очередной бестактный вопрос.
– Не тороплюсь, – сухо заметила я. – А как мы тут все будем или не будем делить, это вообще не ваше дело.
– Ай, молодец, доча! – поддержала мама. – Скажи ей, что вы не чета ее Ирке, алкашке, которую она до сих пор содержит! И пусть не лезет со своими дрянными советами. Ишь, мать поскорее похоронить! Хотя что там, – вдруг залилась слезами мама, – надеялись, что я поскорее помру, говори правду матери?.. Квартиру вон поделить, дачу продать, – всхлипывала она. – Права Галка, старая дура, ой, кого я вырастила?.. – и она картинно зарыдала.
– Мама, хватит! – не выдержала я. – Вечно вы, родители, всякую фигню несете! – ругаться шепотом было трудно, но гнев подстегивал. – «Вам от нас только деньги нужны», «Не любите, не уважаете» – вечно одна и та же заунывная песня! Надоело! – крикнула я громче. На меня оглянулись другие участники похоронной процессии. Я вжала голову в плечи. – Надоело, – злым шепотом повторила я. – «Не любите!» А что это такое, любить, ты вообще знаешь? Для меня, для Таньки вон, – я дернула подбородком в сторону старшей сестры. – Это не просто слово. Это дело и время, которых нам вечно не хватало. «Уберись, соберись, посуду помой, что ты копаешься, почему опять тройка» – это любовь? – не унималась я. – Или «отстань, я устала, я на вас всю жизнь положила» – это любовь?!
– Доча, но я ведь не только такое говорила, – пробормотала мама.
– Доча! Да ты меня дочей ни разу до этого не называла, может, и не дочь я тебе?! – продолжала беситься я.
Мама не отвечала. Я подняла глаза. Ее нигде не было. Страшная досада и вечное чувство вины охватили меня. Опять я не то, не там и не тем говорю… Что ж это такое?.. Почему?.. Ответа не было. «Прости, мама», – прошептала я и двинулась за людьми, которые уже выходили с кладбища.