Мама, уже присевшая на диван рядом со старшею гостьей, встала.
– Вот, знакомься… Это моя… кума Клавы Саниной, Татьяна Николаевна…
– Да тётя Таня просто, – застеснялась Клавина кума.
– А это, – продолжила мать, – её дочка, Валя.
Валя, ещё больше выпрямив спину, хоть это и казалось невозможным, застыла окончательно, и мне стало её немножко жалко, потому что… яркий образ… категорически не совпадал с манерами, выдававшими крайнюю степень смущения. Говорят, что жалость – возможное начало любви, но это был, явно, не мой случай. Я сел на стул напротив отца так, что Татьяна Николаевна и мама оказались по правую от меня руку, а Валя по левую.
– Здравствуйте.
Я не знал, что дальше говорить и принялся наполнять тарелку.
– Ну, предлагаю ещё выпить, – заполнил паузу отец, – ты выпьешь рюмочку?
Я не возражал. Отец налил мне и старшей гостье водки, а мама помогла мне быть вежливым.
– Налей мне и Вале вина немножко. Не возражаешь, Валечка?
– Нет, – раздалось в ответ еле слышно.
Голос был довольно приятным, как и все остальные Валины отдельные составляющие. Я наполнил вином стаканчики из тонкого жёлтого стекла, отец сказал какой-то короткий тост, и все кроме Вали выпили, она же только пригубила. Повисла пауза, заполняемая лишь цоканьем вилок о тарелки. Гостья, похоже, уже слегка захмелела, и ей хотелось поговорить.
– Шура-то, сказала, – кума Татьяна посмотрела на мать, – ты работаешь?
– Работаю.
– Получаешь-то хорошо?
– Пока не очень, молодой специалист…
– Сколько же? – напирала гостья.
– Сто пятнадцать и премия квартальная, двадцать процентов.
– Немного, в городе-то. Ну да, пока в армии служил, да учился… наверстаешь ещё, лишь бы не пил… А пока один, и это ничего…
Я промолчал.
– Ну, а мы вот к дяде Валюшиному погостить приехали. Брат мой. Он тут, на заводе, где машины эти делают, чтобы землю рыть.
– Экскаваторы?
– Ну да… Так он там, на заводе этом, начальник большой, обещал Валюшу осенью в управление устроить, она-то, как школу закончила, в магазине у нас четвёртый год… да только что ж ей, в глуши нашей… правда, Валь? – даже сквозь слой дурацкой пудры было заметно, как лицо бедняжки налилось красным, и она отвернулась к окну, – пока у дядьки поживёт, а к весне он общежитие обещал, надо же с чего-то свою жизнь начинать?
До меня начало доходить, что всё это «ж-ж-ж» неспроста, и я в данный момент рассматриваюсь, как товар, на который возможно, наконец и найдётся купец, точнее, купчиха. Мне остро захотелось закрыться в светёлке на вершине замка, но тут я заметил, что отец, которому до сих пор было явно скучно, повеселел, явно наблюдая за моей реакцией, и даже по-быстрому наполнил рюмки. Я исполнил свою функцию по части вина, а матушка, обнаружив моё замешательство, предложила что-то нейтральное, типа «-за здоровье!». Все выпили, даже на этот раз Валюша.