Я посмотрела на часы над головой. Полшестого. Мне нужно принять душ и спуститься в холл вовремя, чтобы успеть в концертный зал. Каким образом Алексу и всем остальным удавалось найти силы на концерт после долгого перелета? Хотя они же профессионалы, даже если по ним этого не скажешь.
– Мне нужно идти. Передай мальчикам, что я их люблю. И пришли мне фотографии Зигги. Рано или поздно я найду ноутбук. Уже скучаю по нему.
– Он по тебе тоже. Развлекайся и сделай фотки.
– Обязательно.
– Его члена.
– Не собираюсь, – отрезала я.
– Ну, я хотя бы попыталась. Люблю тебя. Удачи.
– И я тебя, мисс Озабоченность. Чао.
Ирония заключалась в том, что возможность увидеть все прелести Алекса Уинслоу представилась мне спустя полтора часа после моего разговора с невесткой.
Мы болтались за кулисами перед началом первого концерта. К моему удивлению, Алекс не просил чего-то сверх меры. Гримерки были просторные и чистые, тарелки с фруктами и бутылки с водой стояли рядами на столах, покрытых белыми скатертями, и все. Никакого алкоголя. Никаких вкусностей. Без джакузи. И даже без стриптизерш, раскачивающихся на железных люстрах. Уинслоу оказался скромным. Он нанимал только тех, с кем дружил с детства, что являлось единственным положительным качеством в его тиранической личности.
Я ходила за ним по пятам в «Сидней-Арене», а он, в свою очередь, играл в игру под названием «Давайте всем скажем, что Инди моя чокнутая фанатка». Каждый раз, когда мы проходили мимо коллег, ассистентов или техников, он смотрел на меня с серьезным выражением лица и говорил:
– Кто-нибудь, вызовите охрану и выведите ее отсюда. Эта пташка следует за мной повсюду, а она даже не в моем вкусе. – Я игнорировала его, зная, что, не ответив, приближаю мини сердечный приступ или развитие язвы.
Не буди Лихо, Инди.
Участники группы находились в своих гримерках, пили газировку и разогревались.
– Почему мне приходится играть с единственной рок-звездой в мире, пытающейся оставаться трезвой? – простонал Элфи из своей комнаты достаточно громко, чтобы мы все услышали.
Блэйк разговаривал по телефону и ходил туда-сюда рядом с нами, а Алекс выглядел так, словно терпеливо дожидался конца света. Он сидел на диванчике, с обидой глядя на гитару: можно подумать, это она была виновата в том, что у него нет свежих, оригинальный мелодий. Вдруг он встал и начал бесцельно бродить по коридору. Группа для разогрева с другой стороны затемненного занавеса репетировала уже четвертую песню, и Алекс морщился каждый раз, когда солист называл толпу «малышами». За исключением этого, его спокойное поведение не изменилось ни капельки. Но тут он свернул направо, в более тесный проход, а я, сохраняя молчание, прошла за ним до уборной.