– А тот не был подходящим?
– Нет. Я хотел оставить его на конец. Еще есть вопросы?
Вопросов не было.
Рудский: – Хорошо. Теперь заменим родителей пана Хенрика стульями (отводит Ярчик и Каима в сторону, на их места ставит два стула), a пан Хенрик расставит свою нынешнюю семью. Пани Барбара будет вашей женой, пан Каим – сыном, пани Ханя – дочерью.
Хенрик: – Но моя дочь…
Рудский: – Прошу расставить.
Теляк расставляет семью, затем возвращается на свое место. Теперь это выглядит так: справа и немного позади Теляка стоят два стула – его родители. С левой стороны, на расстоянии нескольких шагов, впереди – Ярчик (жена), глядя на Теляка. За ней стоят рядом Квятковская и Каим. Оба смотрят на стулья. Теляк не глядит ни на кого.
Рудский: – О’кей, значит, так это выглядит. Пан Хенрик?
Теляк: – Чувствую себя мерзко. Виноват. У меня в глазах темнеет. Можно мне сесть?
Рудский: – Конечно. Прошу сесть на пол и отдыхать.
Теляк садится, прикрывает рот руками, тяжело дышит, смотрит в одну точку.
Ярчик: – Я довольна, когда ему плохо.
Рудский: – А дети?
Каим: – Я счастлив, что моя сестра стоит рядом.
Квятковская: – Я бы хотела пойти к бабушке с дедушкой. Я вижу их лучше всего. Отца не вижу вообще, мама его заслоняет.
Каим: – Я тоже хочу к ним. Вместе с сестрой.
Терапевт в очередной раз останавливает запись.
– Вы понимаете, что теперь происходит? – спросил он Шацкого.
– Теляк одинок. Жены нет рядом, она даже детям не позволяет его видеть. Мне жаль его.
– Прошу обратить внимание на то, что говорят дети. Они хотят быть вместе и пойти к бабушке с дедушкой. А что это значит?
– Они хотят умереть.
– Вот именно.
– А почему?
– Из любви. Из любви к отцу. Он нарушил систему, уйдя из дома и не попрощавшись с родителями, не исправил этого – не проявил к ним должного почтения. Принцип такой, что кто-нибудь в системе должен взять на себя его искупление, чаще всего ребенок, который входит в систему как новичок. Прошу понять: то, что осталось не разрешенным, не исчезает само по себе, а входит в систему. Вина и зло остаются, они все время в наличии и всеми ощущаются. Ребенок, входя в систему, берет на себя тяжесть восстановления равновесия, поскольку перенимает вину, страх и злость. Понятно?
– Вроде Люка Скайуокера в «Зведных войнах»?
– Простите, не понял.
– Прошу прощения, глупая шутка. Кажется, я начинаю понимать.