Можно, конечно, утверждать, что писатель мало бывал «в богатых домах», ведь его быт был достаточно скромным, но более честным будет признать, что его взгляду более важны такие понятия, как диспозиция и обустройство сооружений, чем объекты статичного характера. Стоит только восхищаться, в каких дотошных деталях нам переданы все заведённые порядки и традиции охраны керчинских укреплений в последней главе первой книги этого романа. А когда, минуя так же с любовью описанною оборону Красной Пресни, чуть ли не детективные приключения подпольной работы, писатель приводит нас к повествованию о первой мировой войне, он словно бы возвращается в родную стихию, радостно расправив плечи. Будто вырвавшееся в море из коварных речных изгибов быстроходное судно, от восторга перед раскинувшимися просторами – распахивает перед читателем широченную панораму событий.
Как в былые стародавние порт-артурские времена наши герои вновь окунаются в минуты, за которые решается судьба Отечества; они вновь на острие между жизнью и смертью, где трус и подлец виден сразу, чётко, как и герой. Даже у почти хладнокровного, обстоятельного Звонарёва вскипают страсти, иначе не объяснить его вновь нахлынувшие чувства к Наде Акинфиевой. Сергей Звонарёв был призван в армию с военного завода в первые же дни войны как неблагонадёжный и, разумеется, оказался в артиллерийской бригаде, где уже служили Борейко и спасающиеся от всевидящего ока жандармов Блохин и Вася Зуев.
Здесь предъявляемый ранее образ Звонарёва становится в значительной степени автобиографичным. Его путь во время первой мировой войны совпадает с тем, который пришлось с боями пройти в те годы самому писателю. Как рассказывает во вступительной статье к изданию 1990 года Л. Полосина[2], Степанов начал войну вольноопределяющимся в 1-й гвардейской артиллерийской бригаде, в 1917 году уже был поручиком, старшим офицером, а затем командиром батареи. Всё, о чём он пишет в романе, было им пережито на самом деле. Он, как и его герои, принимал участие в походе в Восточную Пруссию, сражался в Галиции, под Ивангородом, Варшавой, Вильно, участвовал в Брусиловском прорыве. Что несомненно идёт на пользу произведению, делая его до предела достоверным. По признанию самого писателя, очень помогало ему в работе то, что он всегда вёл дневники. 3 декабря 1944 года он писал: «Память – вещь ненадёжная, а дневниковые записи очень помогают вспомнить пережитое. Я и сейчас помню обстановку, при которой делал некоторые записи почти тридцать лет назад». Каков характер этих записей, можно судить по советам А. Степанова его другу, кубанскому писателю П. Иншакову: «В дневниках… пишите обо всём, что вас окружает… Давайте характеристики всем – и генералам, и телефонисткам, и связным. Не бойтесь натуралистических описаний. Они тоже бывают очень полезны. Главное же – отобразите быт войны. Покажите взаимоотношения с командирами, солдатами и между собой»