– Может, подать утку? Щеки краснеют, как у нашкодившего школьника.
– Еще чего не хватало! Я не старый дед! Помогите дойти до туалета.
– Но у вас строгий постельный режим.
– К черту постельный режим! – Встаю, опускаю босые ноги на пол. Медсестра надевает больничные тапочки.
– Идемте. Опираюсь на руку. Выходим из палаты. В коридоре воздух тоже пропитан хлоркой. Но нет вонищи пота и мочи. Считаю шаги, чтобы знать, не промахнуться. В коридоре медсестра передает меня нянечке.
– Тетя Маша, покажите дорогу в туалет. Мне бежать надо, еще куча дел. И скоро конец смены. Старушка подхватывает под локоть.
– Пошли, сынок. Я шагаю рядом, опираясь на руку нянечки. Мысленно считаю шаги, запоминаю дорогу. Жизнь с потерей зрения не остановилась, продолжается. Если остался жив, значит, у Бога есть на меня планы? Постепенно начинаю смиряться с миром темноты. Привыкаю к факту, что не увижу солнце, не буду любоваться голубизной неба и моря. Для меня навсегда исчезают летящие чайки над прибоем, и белые паруса прогулочных яхт.
Вторая глава.
Бинты с лица сняты.
Дни, как птицы, быстро летят, один за другим. Все, что произошло в роковой день, растворялось в тумане прошлое. Постепенно покрывалось дымкой забытья, становилось больше похожее на кошмарный сон. Раны постепенно заживали, покрывались новой кожей и розовыми рубцами. Сегодня наконец-то бинты с лица были сняты. Я осторожно ощупываю пальцами. Да, говорят, что шрамы украшают настоящих мужчин. Но мне было глубоко фиолетово, как сейчас выглядит физиономия. И на кого я был похож. Хоть на жуткого горбуна Квазимодо из собора парижской Богоматери Виктора Гюго. Красота лица сейчас не волновала. Все равно солнце, луна и звезды, все это ушло от меня в зону вечной темноты. В это утро, при очередном осмотре, лечащий врач говорит:
– Ну что, голубчик, у вас все благополучно. Раны зажили, высокой температуры нет. Так что завтра выписываетесь! Казалось, мне бы прыгать от радости до потолка от такой хорошей новости, что возвращаюсь домой. Но вот загвоздка. Дома, как такового, у меня не было. Что мог сказать хирургу? Только правду.
– Мне идти некуда. Разве что на вокзал.
– Как это? – В палате наступила напряженная тишина.
– У меня нет жилья. – Я выдавил из себя правду. Неожиданно на плече ощутил ладонь, сильную и горячую.