Там – всё. И надо всем – Закон.
Лишь в Безначальном утешенье
Тому, кто цепь, томясь, носил,
Но там и рвется натяженье
Земных, его стяжавших сил.
Рассотворится тварь, и слово
В истоках канет. Кончен лов.
Распались атомы, основа
Всесопрягающих узлов.
Вас неизвестность подкосила.
А весть высокая была,
Какая красота и сила
В вас сочетаться бы могла!..»
И уже возвращаясь, поклонным теченьем влекомый,
Различил я костры возле капища сквозь деревца,
И над крепью богов, многоликий, так странно знакомый,
Древний Род восставал, озарив все четыре лица.
И увидел я знак – это Крест, разорвавший окружность,
В самом центре, где зольник огнём оцепил свою крепь,
Неподвижный, он рушил тот мрак, тот языческий ужас,
Мощным взглядом в четыре конца размыкал эту цепь.
Тлело скопище идолов, зная свой строй и порядок,
Замыкаясь в кругу оберегов и воли жреца.
Может быть, потому и пришла эта сила в упадок,
Что забыла о точке прорыва – из центра кольца.
Это Род, это кровь! Нарастая по дольнему краю,
Путь ведёт В Горний край, горизонт вертикалью дробя.
В резкой точке креста человек свою суть собирает.
Перекрестье продлив, человечеству дарит себя.
Световые еще лишь в прреддвеии преображенья,
Всё ещё не разъяла природа цепочки костров,
Ни концы, ни начала ещё не нашли сопряженья,
А четыре пространства еще сочетает лишь кровь.
***
Спичкой – шорк! – по коробку,
Хрупкий столбик табаку,
Запакованный,
Как беспечный мужичок, в бумазейный армячок,
Подпалил худой бочок,
Искрой атакованный.
Смолка выступит на спичке,
И просохнет след живички,
След прозрачный ручейка
После огонька.
Вот и все приметы ночи.
Что ни полночь, то короче
Вспышки, помыслы, а всё же
Что ни полночь, то дороже
Равнодушная семья
Утешительниц-вещичек,
Словно всё галиматья,
Всё муровина привычек,
Всё померкнет, кроме спичек,
Книги, женщины, друзья…
Да вползет, пожалуй, лучик,
За кирпичиком кирпичик
Размуровывая.