Вскрыли и под порогом мастерской нашли тайник, а в нём три мешочка с золотым песком и маленькими самородками, «тараканами», как их звали на приисках.
Теперь можно было выезжать за Смирновым уже со спокойной душой. Пётр Николаевич не пытался догнать Смирнова, ехал следом, расспрашивал встреченных, не видели ли коляску с таким-то господином, а если встречных не было – расспрашивал крестьян в деревнях, особенно там, где были развилки дорог. А иногда и этого было не нужно, лужи ещё не везде просохли и следы коляски, отличные от мужицких телег, хорошо просматривались.
– Торопиться особенно не следует. Пусть бумага, краски, штампы, формы заработают при создании фальшивок, вот тогда можно будет злоумышленников повязать. Один-то я, конечно, с этим делом не справлюсь, да, это мне и не нужно. Моя задача установить, в каком селе Смирнов задерживался, с кем вёл разговоры, у кого стоял на постое, – радуясь хорошему солнечному дню и насвистывая самим сочинённую мелодию, размышлял Пётр Николаевич, одновременно думая, как там его милая Катенька, одна в новом городе. Её тётушка осталась в столице, сказала, что не вынесет долгую дорогу, хотя, думал Никодимов, дело было в-другом, она просто не хотела покидать Петербург и ехать в провинциальный городок, где нет ни театров, как думала она, ни приличного общества.